В тот день, когда его должны были убить, Сантьяго Назар поднялся в 5:30 утра, чтобы дождаться парохода, на котором прибывал епископ. Во сне Сантьяго шёл через фиговую рощу под нежной моросью дождя, и на мгновение ощутил себя счастливым, но, проснувшись, почувствовал себя так, словно с ног до головы был забрызган птичьим помётом. «Ему вечно снились деревья», — сказала мне его мать, Пласида Линеро, восстанавливая 27 лет спустя подробности того злосчастного понедельника. «За неделю до этого ему приснилось, что он пролетает в одиночестве на самолёте из оловянной фольги между миндальными деревьями», — сказала мне она. Она имела славу умелой отгадчицы чужих снов, особенно если их успевали рассказать натощак, но не заметила никаких роковых предзнаменований ни в этих двух видениях своего сына, ни в других снах про деревья, которые он рассказывал ей по утрам в дни, предшествовавшие его смерти.