слишком поздно для «прости»

18 июля. Нью-Йорк

11:21

Телефон в этой глухой местности можно было искать с тем же успехом, что и шлюху в церкви. Значит, чтобы позвонить доку, парням придётся мчаться до самого города – а это не меньше двадцати миль только в одну сторону. По всему выходит, что у Тони и его проломленной головы масса времени как на то, чтобы детально изучить каждый лист вяза, в тени которого его оставили, так и на то, чтобы откинуть копыта. Хорошая вышла бы шутка, будь он одним из тех бутлегеров, что крепят к подошвам накладки в форме следов животных, но Тони был водителем, и сейчас ему совсем не смешно. Ему паршиво. От тупой тошнотворной боли спасало только сознание, время от времени уплывающее в небытие, но и там, во мраке закрытых век мучения сопровождали страдальца неотступно и докучливо, как заботливая мамаша. В беспамятстве слышал он шелест листвы, стрекот кузнечиков, шум мотора – то нарастающий, то гаснущий. И снова стрекот, и снова ветер, трава, шуршащая волнами, гул двигателя, на этот раз не затухающий, а будто оборвавшийся на пике. Хлопки дверей. Шорох гравия. Голоса. Слов почти не разобрать, но он почему-то уверен, что должен открыть глаза; что сейчас это жизненно необходимо. Усилием воли Тони разлепляет ресницы и в душном мареве различает несколько темных пятен на светлом фоне…

– Вроде дышит, не? Хотя даже не знаю, что бы я предпочёл на его месте, с такой-то дырой в башке. Как зовут?

– Ленни, босс.

– Тебя я знаю, Ленни. Его как зовут?

– А, Тони. Тони, босс.

– Тони… Что ж ты не стрелял, Тони? Мы же вам всем шестизарядники раздали, как раз для такого случая.

Неожиданно для всех Тони застонал, отрывисто и глухо, выпятив челюсть, словно немой волк в попытке повыть на луну. Сил, к сожалению, хватило только на бессвязное «о-а-и».

– Что?

– Ото…, – он с трудом сглатывает ком в горле, шелестя сухим языком как наждачной бумагой. – Отоали.

– Отобрали? Всё, всё, лежи, отдыхай.

По-отечески похлопав бедолагу по плечу, Бен Риччи поднялся и направился вдоль открытого кузова, оценивающим взглядом скользя по ровным стопкам кирпичей. Ленни семенил в большой тени босса как мальчик-лакей, готовый завилять хвостом при первом движении скулы хозяина. Хозяин скулой двигать не спешил.

– Ну и кто догадался оставить его здесь? – не вынимая вечно торчащую из угла губ сигарету, Бен приближался к задней части грузовика как к финалу собственных надежд. Хотя какие могут быть надежды у циника, вычеркнувшего эту машину из бюджета сразу, как позвонил Анджело. Четвёртую, мать их, машину за месяц. Ещё и водителя ранили, борзота.

– Да он вопил как резанный, только тронь. Анджело сказал, что такое бывает, когда позвоночник совсем того, сказал, что трогать нельзя, сказал – они погонят за доком, ну и Вам доложить, а я тут… типа как на карауле.

– И чего же ты здесь караулишь, стражник?

– Две бочки, босс.

Бен остановился, недоверчиво оглянулся на Ленни, чья физиономия излучала младенческую невинность. Ощущение ловушки таяло в абсурдности, нет, даже в идиотизме ситуации. Такого просто не могло быть. И всё же, словно в такт дрянному чувству юмора происходящего, Риччи уточняет совсем очевидное.

– Вы хоть стенку закрыли?

Огромная чёрная дыра, обрамленная рамкой кирпичей, как и следовало ожидать, раззявила своё нелегальное нутро для всех желающих. Проезжая мимо задней части грузовика, можно было даже не останавливаться, чтобы подробно изучить остроумное изобретение бутлегерства: кладка кирпичей по периметру, внутри – роскошное хранилище для жидкого товара; прикрыть всё это добро фальшивой стенкой из керамита, и можно спокойно рассекать по улицам, не утруждая себя оплатой жалования продажным копам. А благодаря ампутированной смекалке Ленни, нехитрый рецепт гангстерского счастья теперь разошёлся по рукам глазастых автолюбителей. Отчего-то захотелось материться, смачно и сочно, непременно итальянской бранью во имя нечеловеческой глупости всего мира в целом и отдельной личности в частности. Бен сплюнул себе под ноги и, поправив закатанные рукава, полез в распахнутое жерло.

Внутри разило брагой. Среди соломы, призванной хоть немного перекрыть крепкий запах, валялась брошенная фальш-стенка, в углу таились две искомые бочки. Подцепив затычку перочинным ножом, Риччи убедился в содержимом. Пятая часть зернового спирта-сырца с фермы Кваттроки, обладателей огромного перегонного куба, всё-таки доберётся до места назначения. И это было самое странное.

– Сколько ты уже здесь? – спрыгнув на землю, Риччи по-хозяйски принялся приделывать грешную стенку на место. Естественно, не без надзора «деревянного» спутника – тот, видимо, всё в толк не мог взять, почему это босс не перекатывается по-пингвиньи при ходьбе, не сбрасывает пепел своей любимой сигареты (импортной, с пробковой оберткой на фильтре) прямо в ладони подчиненных, и вообще жуёт самостоятельно. Тот факт, что Бен Риччи являлся бойким тридцатилетнем аферистом, сколотившим своё состояние на чистой энергии ума и тела, в расчёт, судя по всему, не шёл. В глазах Ленни лидер непременно должен быть снабжён парочкой ребят с опахалами, иначе для чего вообще стоит так рваться. Но лидер об обязанностях своих не знал и потому вёл себя как какой-то смертный: отряхивал брюки от пыли, поправлял жилет и широким шагом устремлялся в сторону своей машины. Ленни отмер.

– Больше часа, босс. А как Вы думаете, Анджело скоро притащит дока? Просто не хочется, чтобы…

Чего именно не хотелось Ленни, для босса останется тайной – опираясь локтем на открытую дверцу «Фиата», тот уже разговаривал с коренастым типом за рулём.

– Как думаешь, управишься с этой крохой?

– Обижаете.

– Отлично. Кати её в док, там ждут. После можешь быть свободен. Я доберусь сам.

Когда, кивнув выбравшемуся из машины водителю, Риччи достал из кармана пачку денег, странная чуйка подсказала Ленни, что настал его черёд внимать распоряжениям. Готовый ко всему, верный солдат выпрямился и воззрился на босса с участием.

– Как только Анджело закончит с… Тони, пусть мотает ко мне.

– Босс, водителя-то за что?

Отсчитывая купюры как всегда увлеченно, прищурив один глаз, Бен не сразу уловил робкую фразу подчиненного. Пришлось сбиться со счёта. А заодно вспомнить как минимум десяток итальянских вариантов слова «идиот», но ни одно, как назло, не шло в пору масштабной личности собеседника. Осталось банальное Coglione.

– У нас что, банда какая?! Или ты в головорезы захотел? Анджело отвезёт водителя к доку, сунет старику за лишние беспокойства вот это, – хрустящая пачка денег чуть не впечаталась в переносицу внимательного слушателя. – а когда дело будет сделано, ты передашь ему явиться ко мне. Понял?

Потратив лишнюю минуту на то, чтобы убедиться, что монетка понимания достигла глазного дна Ленни, Бен забрался в свой «Фиат» и, взревев мотором, покатил вслед за отъезжающим грузовиком.