Жди меня, и я вернусь

«Слишком трудно писать из такой…»

Слишком трудно писать из такой
                                   оглушительной дали.
Мать придет и увидит конвертов клочки:
– Все ли есть у него, все ли зимнее дали? —
И, на счастье твое, позабудет очки.

Да, скажи ей – все есть. Есть белье
                                     из оранжевой байки.
Как в Москве – если болен – по вызову
                                               ездят врачи,
Под шинель в холода есть у нас
                                   забайкальские майки —
Меховые жилеты из монгольской каракульчи.

Есть столовка в степи, иногда вдруг
                                            запляшет посуда,
Когда близко бомбежка… Но подробности
                                                 ей не нужны.
Есть простудные ветры. Но московское
                                            слово «простуда»
Ей всегда почему-то казалось
                                           страшнее войны.

Впрочем, все хорошо, пусть посылки
                                               не собирает.
Но тебе я скажу: в этой маминой
                                               мирной стране,
Где приезжие вдруг от внезапных
                                               простуд умирают,
Есть не все, что им надо, не все,
                                      что им снится во сне.

Не хватает им малости: комнаты
                                               с темною шторой,
Где сидеть бы сейчас, расстояния
                                               все истребя.
Словом, им не хватает той самой,
                                               которой…
Им – не знаю кого. Мне – тебя.

Наше время еще занесут на скрижали.
В толстых книгах напишут о людях
                                               тридцатых годов.