Маркс. Инструкция по применению

Критика земных фетишей

Раз и навсегда покончить с небесным Богом злопамятства – значит покончить и с его земными заместителями, со всеми теми человеческими творениями, которые возвышаются перед людьми, будто бы они некие независимые силы, фетиши, игрушками которых люди как раз и становятся, и начать стоит с Государства и Денег, а также Общества и Истории.

Деньги: «все то, чего не можешь ты, могут твои деньги: они могут есть, пить, ходить на балы, в театр, могут путешествовать, умеют приобрести себе искусство, ученость, исторические редкости, политическую власть – все это они могут тебе присвоить; все это они могут купить; они – настоящая сила». Деньги кажутся простым средством, однако они – «подлинная сила и единственная цель». Они являются извращающей силой и «превращают верность в измену, любовь в ненависть, ненависть в любовь, добродетель в порок, порок в добродетель, раба в господина, господина в раба, глупость в ум, ум в глупость». Они «смешивают и обменивают все вещи», представляя собой «всеобщее смешение».

Общество – это не совокупность или тело, членами или деталями которого якобы являются индивиды: «Прежде всего следует избегать того, чтобы снова противопоставлять “общество”, как абстракцию, индивиду. Индивид есть общественное существо. Поэтому всякое проявление его жизни является проявлением и утверждением общественной жизни».

История – не какой-то всемогущий герой, не всеобщая история, по отношению к которой мы играли бы роль марионеток. В «Святом семействе» Энгельс открыто пишет: «История не делает ничего, она не сражается ни в каких битвах. “История” не есть какая-то особая личность, которая пользуется человеком как средством для достижения своих целей. История – не что иное, как деятельность, преследующего свои цели, человека». Актуальная история и будущая также не являются целью прошлой истории. Уже в 1843 году Маркс пишет о том, что составление «раз навсегда готовых решений для всех грядущих времён не есть наше дело». А в 1845 году отцы-основатели уточняют в «Немецкой идеологии»: «История есть не что иное, как последовательная смена отдельных поколений… Но в искажённо-спекулятивном представлении делу придаётся такой вид, будто последующая история является целью для предшествующей… Благодаря такому методу несложно придать истории единственное направление. Достаточно описать ее самый последний результат и представить его в качестве той задачи, которая была у нее изначально». В отличие от религиозной истории, история мирская не знает ни предназначения, ни Страшного суда. Это открытая история, которая осуществляет в настоящем «радикальную критику всего существующего порядка», ведет классовую борьбу с неочевидным исходом.

Как же умер Бог? От чего? Этому Богу злопамятства, которого двумя столетиями раньше серьезно ранили, доказав вращение Земли вокруг Солнца, обнаружив на Луне пятна, мало совместимые с божественной чистотой, и открыв эллиптическое движение планет, противоречащее совершенству круга, в XIX веке нанесли новые удары. Геологическая датировка разрушает библейский миф о сотворении. Теория эволюции связывает сотворение Адама с его животными предками. Эти накопившиеся раны уязвленного самолюбия становятся смертельными, когда люди начинают понимать, что они сами делают свою историю в условиях, которые они не выбирали. Бог в каком-то смысле – первая побочная жертва классовой борьбы, развертывающейся на сцене истории, ставшей совершенно профанной.

После сведения счетов с наследием Гегеля, разрыв с наследством Фейербаха закрепляется в «Тезисах о Фейербахе» 1845 года. Отныне «в практике должен доказать человек истинность, т. е. действительность и мощь, посюсторонность своего мышления»: «Совпадение изменения обстоятельств и человеческой деятельности может рассматриваться и быть рационально понято только как революционная практика» (третий тезис). Теперь уже недостаточно, вопреки Фейербаху, «сводить религиозную сущность к человеческой сущности», поскольку эта сущность в своей действительность есть не что иное, как «совокупность всех общественных отношений», а «общественная жизнь является по существу практической». Потому «все мистерии, которые уводят теорию в мистицизм, находят свое рациональное разрешение в человеческой практике и в понимании этой практики» (восьмой тезис).

До сего момента философы довольствовались тем, что «различным образом интерпретировали мир»; но теперь важно «изменить его». Чтобы его изменить, надо, конечно, продолжить расшифровывать и интерпретировать его, но интерпретировать уже по-другому, критически и практически. Критика религии и философии исчерпала себя. Пробил час «критики политической экономии», которая будет занимать мысль Маркса до конца его дней.