Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Жизнь
В кадровое агентство в центре Лондона я пришел за семь месяцев до того, как принял первую таблетку диазепама.
– Чем вы планируете заниматься в жизни? – спросила меня менеджер по персоналу. У нее было вытянутое и торжественное лицо, словно у Моаи.
– Я не знаю.
– Вы видите себя в продажах?
– Возможно, – солгал я. У меня было легкое похмелье. (Мы жили рядом с пабом, где я каждый вечер выпивал три кружки светлого пива и один-два стакана «Черного русского».) Я слабо себе представлял, чем я хочу заниматься, но точно знал, что быть продавцом не входило в мои планы.
– Честно говоря, ваше резюме довольно туманно. Но сейчас апрель, не сезон выпускников. Думаю, мы вам что-нибудь подберем.
И она была права. После череды провальных собеседований я все же получил работу в Кройдоне, где мне нужно было продавать рекламные места в газете под названием Press Gazette. Моим руководителем стал австралиец Иэн, объяснивший мне основы продаж.
– Аббревиатура ВИЖД тебе знакома?
– Опера?
– Что? Нет, это акроним. Внимание, интерес, желание, действие (англ. Attention, Interest, Desire, Action). Четыре стадии телефонного разговора в продажах. Сначала нужно привлечь внимание, потом вызвать интерес, затем желание что-то сделать и, наконец, совершить действие.
– Понятно.
А затем он вдруг сказал:
– У меня гигантский член.
– Что?
– Видишь? Я привлек твое внимание.
– То есть теперь я должен сказать что-то о своем члене?
– Нет. Это был просто пример.
– Ясно, – ответил я, смотря в окно на серое небо.
Я становился все более уязвимым для болезни, которая никогда от меня не отступала, но не осознавал этого.
Честно говоря, с Иэном мы не нашли общий язык. Он предложил мне «присоединиться к парням» за обедом, выпить пива и сыграть в бильярд. Ребята постоянно отпускали грязные шуточки, обсуждали футбол и сплетничали о женщинах. Все это я ненавидел. Настолько не в своей тарелке я не чувствовал себя с 13 лет. Мы с Андреа планировали организовать свою жизнь так, чтобы следующим летом нам не пришлось возвращаться на Ибицу. Однако во время очередного обеденного перерыва я ощутил внутри себя такую нестерпимую мрачность, словно мою душу накрыла туча. Я в буквальном смысле не смог бы пережить и еще одного часа, звоня людям, которые не хотели, чтобы им звонили. Поэтому я ушел с работы – просто вышел из здания, и все. Это был полный провал. На горизонте у меня ничего не было.
Я становился все более уязвимым для болезни, которая никогда от меня не отступала, но не осознавал этого. Или мне просто было все равно. Единственное, чего мне хотелось, – это сбежать.
