Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
12. Ошибка Эллис
Люсьен был много лет знаком с Алексеем, очень богатым человеком. Когда-то давно Люсьен помог Алексею, и у них сложились добрые отношения. Друзьями они не были, но связь поддерживали. Изредка встречаясь, то где-то в театре с жёнами или в загородном доме Алексея за барбекю и бутылочкой Frescobaldi. Люсьен умел слушать, когда нужно, Алексей любил поговорить с ним. В сущности, каждый человек удивительно одинок в мире, наполненном людьми. Люсьену можно было доверить любую тайну, даже такую, о которой было бы лучше не знать. Алексею иногда было просто необходимо поговорить о том жёстком мире, в котором он вынужден был жить. Можно сказать, мире капитала. Впрочем, и он населен обычными, одинокими, любящими и нелюбимыми людьми.
Как-то осенью Алексей позвонил и предложил Люсьену слетать в Альбион на несколько дней.
– Все расходы, разумеется, за мой счет. – Сказал Алексей.
Люсьен не был критически занят и к тому же не бывал в Альбионе. "А почему бы и нет?" – подумал он и спросил Алексея:
– А моя роль какая?
– Да без слов роль. Просто твое присутствие. За мной не заржавеет.
– Хорошо.
Пару дней спустя Алексей и Люсьен уже вылетели из Мегаполиса в Альбион на восьмиместном Bombardier Challenger. Кроме экипажа, Алексея и Люсьена, летели ещё трое крепких парней в стиле «люди в черном». «Что ж там за дело у Алексея?» – подумал Люсьен, но не спрашивал. Люди в черном сели в другом конце салона, они сурово молчали весь полет, чем немного беспокоили Люсьена. Алексей угощал Люсьена виски Highland Park родом из Шотландии, с закуской из большого количества сыров, включая сыр с плесенью, помимо прочего. Алексей обычно предпочитал выпить бокал или два итальянского вина, а тут виски и без ограничений. «Что же стряслось такого, что он изменяет свои привычки?» – подумал Люсьен. Алексей пил много, почти не закусывал и не пьянел. Люсьен выпивал наравне, но тоже чувствовал себя трезвым, с одной стороны, какое-то беспокойство, с другой, он действительно мог выпить много и сохранять нормальное или почти нормальное состояние. Говорили о чем угодно, только не о причине посещения Альбиона. Люсьену показалось, что Алексей слегка нервничает. Люсьен подумал, что «если нас по прилёту грохнут прямо в аэропорту, это будет несправедливо, я даже не знаю, на кой черт я туда лечу». Рано утром Bombardier мягко коснулся посадочной полосы и покатился к Терминалу 5 аэропорта. Микроавтобус доставил их команду в один из самых престижных районов Альбиона, где выпотрошенные изнутри дома внешне 18-19 века были весьма современными внутри. Они вышли возле одного из таких домов и прошли метров тридцать к следующему. Алексей достал ключи из кармана черного кашемирового пальто Burberry, и они вошли в подъезд. Мраморная лестница вела на второй этаж. Алексей открыл дверь квартиры, на втором этаже это была единственная дверь. Ребята в черном вошли первыми, за ними Алексей и Люсьен. Было очень тихо. Алексей шепнул Люсьену: «Пошли» и уверенно повел Люсьена к красивой бежевой двери, застекленной множеством окошечек непрозрачного стекла с тонким узором. Алексей остановился, словно раздумывая. Взялся за кривую металлическую ручку, сверкавшую хромом, и открыл двери. Люсьену пришло в голову, что если одни двери открываются, то одновременно закрываются другие, равновесие в жизни всегда остается. Они вошли в спальню, первым Алексей, а за ним и Люсьен. Парни в черном остались маячить в коридоре, на всякий случай. Просторная, с белыми резными спинками кровать занимала почти половину комнаты. Белые стены, украшенные сюрреалистичными картинами, изображавшими странного вида разноцветных котов и кошек, висели на каждой стене по одной картине. Эти коты как-то странно контрастировали со всей остальной спальней, оформленной в викторианском стиле. Тяжелые светло-коричневые занавески, затянутые почти черным шнуром с кистями, прикрывали более светлые, узорчатые, как дымка тумана, легкие занавески. Сквозь них в спальню проникал свет. На кровати спали двое: сравнительно молодой кудрявый человек сопел, уткнувшись в подушку, а рядом с ним спала Эллис, законная жена, мать двоих детей Алексея.
– Доброе утро! Эллис, – громко, однако как-то насмешливо сказал Алексей и, подойдя к кровати, сорвал с жены одеяло.
Эллис, очень красивая женщина лет тридцати с небольшим, была испугана и смущена. Люсьену было совершенно неудобно присутствовать при всем этом, ему было жаль Эллис, хорошую мать, добрую женщину, попавшую в сложную житейскую ситуацию. Люсьен отвёл глаза. Эллис прикрыла наготу легким халатиком и сидела на кровати, опустив ноги на пол. Кудрявый парень выглядел жалко, на его лице был написан ужас. Он вполне мог представлять, как его, ещё начинающего жить альфонса, зальют по колено в бетон и бросят в реку с ближайшего моста. Чего-чего, а мостов в Альбионе хватало. Что ему еще было ждать от этих дикарей из страны вечного холода.
Алексей бросил резко: «Begone!» Кудрявый парень мгновенно схватил свою одежду и стремглав выскочил из спальни. Люди в черном его пропустили. Алексей повернулся к жене и спросил иронично:
– Как же так, дорогая? Чего тебе не хватало?
Эллис сидела, опустив голову, она, натуральная блондинка, выглядела даже в этой ситуации как принцесса, но на похоронах.
– Я, – сказала Эллис тихо, голос ее сорвался почти в плач. – Я устала жить в клетке, даже золотой.
Люсьен повернулся и вышел, прикрывая за собой дверь. «Ребята, пойдём кофе пить». Они пошли на кухню и заварили эспрессо. Люсьен знал, что Алексей не позволит себе ничего лишнего с Эллис.
Потом весь день и до утра Люсьен и Алексей в просторном кабинете офиса Алексея пили и пили водку. Алексею нужно было выговориться, так чтобы сохранить тайну вкладов. Люсьен подходил на роль понимающего слушателя как никто другой.
– Ты всё видел. Что этой… – Алексей явно подбирал слова. – Этой бабе не хватало. Всё для неё, для детей, любые капризы. Вон лошадь купила. – В углу кабинета стояла скульптура, лошадь, вставшая на дыбы. – Пять, сука, штук евро отдала за эту срань. Она никогда не знала цену денег. И никогда толком не работала. Люсьен знал, что Алексей не был жадным и помогал людям при случае. Он еще давно, по просьбе Люсьена, помог Нао, когда у нее болел ребенок и ей требовалась помощь. Спросил только:
– А она тебе кто?
– Просто хороший человек, и ей нужна помощь.
В то время Люсьен даже в мыслях не думал, что Нао и он могут быть хоть как-то связаны, не то что многолетними близкими отношениями.
Так что дело было не в пяти тысячах евро, а в принципе.
Люсьен посмотрел на лошадь, подумал: «Эллис встала на дыбы». Он не хотел расстраивать Алексея и молча слушал.
– Как думаешь, что делать?
Люсьен, конечно, ожидал этот вопрос и, вздохнув, спокойно спросил:
– Ты ее любишь?
Алексей закрыл на мгновение лицо руками, посмотрел куда-то в сторону лошади и через минуту ответил:
– Вот хрен знает! А она, любовь эта, существует? – Алексей выпил водки и продолжил. – Из нас двоих ты вот умный, а я опытный. И ты сам знаешь, что наука никакой такой любви не может определить. Что это вообще? Может, нет ее… любви этой. Любил? Да, думал, что люблю. А на самом деле это была такая вишенка на торте, индикатор успеха в бизнесе. Вот, типа, я какой, и у меня вон какая баба красивая, как моя машина и мой костюмчик стоимостью с небольшую деревню. А то, что еще и жить нужно с этой бабой, никто не думает.
Некоторые считают, что раз нет доказательств существования бога, то его и нет. Но это не мешает сотням миллионов людей в бога верить. Нации, государства, деньги – тоже существуют только в нашем воображении. Мы думаем, что всё это есть и ценность представляет, и оно есть. Мы думаем, что мы русские или немцы, а кто-то думает, что он еврей, а раз мы думаем, то это так и есть.
– Ты это к чему? – спросил Алексей.
– Про любовь. Интересные вы, товарищи миллионеры. Вам некогда послушать, а иногда нужно. Просто послушай.
– Ладно, валяй, говори. – Согласился Алексей и стал наливать водку. И сказал:
– Я знаю целую компанию серьезных людей, так они считают себя эльфами. Так что они, по-твоему, эльфы?
– По-моему, им просто заняться нечем, но раз они так думают, то это не меньше, чем то, что ты считаешь себя русским.
– Я чувашин, если по крови, – неожиданно сказал Алексей и еще выпил водки. – Чуваши, чу наши, значения не имеет, я считаю себя русским.
– Так и с любовью, – сказал Люсьен, – если ты думаешь, что кого-то любишь, то это и есть любовь.
– Ну да. Набухался, пришел домой, дал жене по морде, детей разогнал и спать, а то завтра на работу. Где тут любовь?
– У каждого свои представления, – усмехнулся Люсьен. – Бьет, значит любит. И работает он, чтобы семью кормить. Бухает и дерется потому, что работа тяжелая. Не все ж готовы друг друга в попу целовать после работы. Тут всё индивидуально. А по поводу, что делать? Вариантов два. Если любишь, простить, забыть, запустить перезагрузку отношений. Это нелегко, но в принципе возможно. Эллис ведь ещё мать твоих детей. Мало ли поддалась соблазну, оступилась… Ну, или развод, проблемы с детьми. Содержать её и детей тебе все равно придется. Женщин ты при любом раскладе найдешь, сколько захочешь. Возможно, среди них будет и вполне достойная.
Простить?! Даже ради детей не смогу. И кого наличие детей останавливало? Это мне понятно. С этой шалавой под одной крышей? Нет. Детям это тоже ничего не даст. Хорошего. Обязательства, да. В Альбион она ездила с детьми, язык учить. Детям полезно и всё такое. А тут вдруг повадилась одна ездить. Мол, шопинг для детей, для семьи. Мне же некогда, я пашу по 14 часов без выходных. Ладно, давай, съезди. Но не один ведь и не два она сюда моталась. Тут и у меня сомнения появились.
Алексей налил в стаканы водки. Они выпили. Алексей не стал закусывать, а продолжил:
– Я сомневался, доверие там должно быть. Всё-таки мать детей… Детей она любит… Сука драная! Она детей бросала и ехала сюда трахаться с этим мудаком! Простить! Сука не захочет, кобель не вскочит! Блядь долбанная!
– Может, любовь вдруг на нее свалилась. Такое бывает. Женщины эмоциональны… – вставил Люсьен, чтобы как-то смягчить вину Эллис.
Любовь! Не смеши. Какая любовь. Эта подстилка встретила румына этого, цыгана, бля. На цыгана семью разменяла. Он якобы студент бедный. Их тут целая шайка профессиональных альфонсов. Находят вот таких идиоток, бесящихся от жира. Соблазняют. Это же психология. Дуры и клюют. Их дрючат и доят. Нет, как раз дрючили Эллис, а доили-то меня. Вот такая вот херня. Я сомневался, но нанял частных сыщиков. Они всё и раскопали. Хочешь, кино покажу. Сыщики сняли. Порнуха, бля. Я и не знал, что эта сука так вообще может. Там в спальне камеры натыканы и жучки кругом. Конечно, порнуху они не стали смотреть. А продолжали пить и говорить. Как раз говорил в основном Алексей, а Люсьен слушал.
Эллис, красивая девушка из интеллигентной семьи, рано вышла замуж за Алексея. По сути, мечта многих и многих поколений девчонок в её случае реальности осуществилась. Явился принц на белом коне. Алексей был ещё молод, успешный бизнес, вместо коня Mercedes. Всё складывалось прекрасно. Не успела Эллис оглянуться, между поездками по всему миру и образом жизни по-богатому появились дети, заботы. Дом – полная чаша, всё есть и даже лишнего, чего там не было, так это любви. Эллис казалось, что она любит мужа. Он ведь очень добрый, хороший человек. Детей любит и её, она так думала. Он многому её научил, этикету, принятому в обществе других миллионеров, привил вкус и умение красиво одеваться, настоял на продолжении учёбы и оплатил её учёбу в институте. Он хотел сделать из неё бизнес-леди, а это было абсолютно не её. Алексей так и не стал для Эллис по-настоящему, эмоционально близким человеком. Их отношения зашли в тупик. Муж стал позволять себе критику в её адрес и, мало того, делал это в присутствии посторонних людей. Однажды Люсьен видел, как это бывает. Эллис принесла им в кабинет Алексея чайничек свежезаваренного чая. Принесла лично, хотя могла поручить это горничной. Люсьен сказал:
– Спасибо.
– Не за что, – ответила с прекрасной улыбкой белых, как жемчуг, зубов Эллис. На это Алексей нравоучительно сказал жене:
– Нужно говорить: «На здоровье». Что это такое? «Не за что»?!
Эллис как раз собиралась выйти, и Алексей сидел спиной к ней. Люсьен видел, как Эллис обернулась на слова мужа и встретилась глазами с Люсьеном. Она пожала плечами и махнула рукой. Словно сказала Люсьену: «Не обращайте внимания». Ещё тогда Люсьен понял, что в их семье не всё так безоблачно, как казалось со стороны. Эллис в какой-то момент поняла, что живёт как в плену, в золотой клетке, с нелюбимым человеком, властным и не понимающим ее. С человеком, угнетающим ее морально и давящим на неё в попытках переделать во что-то совершенно чуждое Эллис. Тогда ей стало очень тоскливо, и её дом стал чужим. Она ездила с детьми в Альбион изучать язык, и дети очень быстро освоили иностранный и часто дома между собой бегло щебетали на языке, который папа понимал с пятого на десятое. Это было удобно. Конечно, они любили папу, и он их любил, но он был излишне суров. Эллис познакомилась с бедным студентом, которых было много в Альбионе. Он ей понравился, и ей было жаль этого парня с нелегкой судьбой. Он рассказал ей свою правдивую или выдуманную историю, что рано остался сиротой. Жил с бабушкой, работал и хотел учиться. И вот учится. Он очень красиво ухаживал за Эллис, нежно и утонченно, был мил и приветлив. Никаких пошлостей с горами цветов. Они бывали в музеях, театрах, посещали выставки современного искусства. В этом парень был знатоком, он мог часами рассказывать о картинах и их смысле. Эллис не устояла. Ей было хорошо с этим парнем, спокойно, и она чувствовала, что ее ценят и любят просто за то, что она вот такая, какая есть. Денег у Эллис было немного, да студент и не просил денег. Она делала ему незначительные презенты и за всё платила.
Утром Алексей и Люсьен уехали в аэропорт и ещё через несколько часов вернулись в Мегаполис. А ещё через неделю Нао написала Люсьену, что приедет с Партнером.
