Безумен не мечт'атель, а…

Б

Капли падали на каменный пол. Дверь в тюрьму открылась, но свет факела из-за двери не доставал до камер. Два стража завело Лонара во тьму.

– Так-так! У нас пополнение! – сказал мужчина с легким неместным, для Лироиса, акцентом.

 Лонара бросили в клетку напротив него. Солдаты вышли за дверь, а надзиратель что-то рыкнул и постучал дубинкой по решетке говорливого заключенного.

– Я тебе эту дубинку засуну в одно место. Угадаешь в какое? – голос его был невероятно низким, но очень звонким.

И так же звонко он рассмеялся наблюдая, как тюремщик с безвольным оскалом спрятался за дверью.

– Вот же ж люди. Лишь бы до власти дорваться… При этом сами же власть и отдают, – мужчина бросил что-то маленькое в Лонара, который лежал на влажном камне лицом вниз. – Эй, герой, ты там живой?

Лонар приподнялся. Всё тело, должно быть, ломило. Он поднял голову.

Перед ним витало в воздухе несколько облачных причесок, несколько кровавых глаз с безумной чернотой и несколько бледных лиц с закрученными бесцветными усами.

Силуэты беззаботно помахали и слились в жизнерадостную фигуру. Воздух вокруг фигуры напоминал горный, вольный, и можно было подумать, что решетки вовсе не отделяли мужчину от мира, а след от кандалов на шее он и не замечал.

Человек снял с себя толстую меховую накидку и каким-то чудом перебросил сквозь прутья в камеру Лонара, которого больше удивила сила мужчины, поскольку их отделяло добрых локтей двадцать. Мех укрыл дрожащее тело, и Лонар почувствовал подобие умиротворения. Он закрыл глаза.

– О-о-о, лучше, да? Я, к слову, ненавижу холод.

– Как?.. – скулы свело болью, и Лонар не договорил.

– Ваши, лиройские, килты везде узнаешь. Я пару раз бывал там. Неплохо, но слишком высокомерно, – но мужчина понял его.

Лонар открыл глаза и удивился, что посеребренную сорочку человека накрывала такая же меховая накидка, которую он только что бросил.

– Фокусы, – сказал мужчина и развел руками. – Уверен, ты слышал обо мне. Я Жолондек, безумный менестрель. Спросишь почему безумный? – его бесцветная иноземная улыбка сказала Лонару многое. – Потому что я без ума от жизни, друг! Ну а вообще, это завистники придумали, ведь я – величайший менестрель всего континента. К твоим услугам, – мужчина поклонился, и в свете луны за маленьким окном позади он казался тем еще фантазером.

Лонар помотал головой.

– Как же? А выступление в Лироисе с балладой «Он был, как Солнце, недалек»? Тогда еще молодой царь скончался, и меня пригласил его дальний-дальний родственник, чтобы поднять имидж.

Лонар помотал головой с полным непониманием, поскольку, наверное, не мог припомнить мертвых молодых царей.

– Так… – он закрутил в задумчивости усы, – это было во сне? Эх… Я лучше пойду тогда продолжу его. И тебе советую.

Менестрель разложил меховую накидку на полу, достал пирожное из-за пояса, упал на покрывало и стал жевать засыпая. «Странный человек», – подумал, видимо, Лонар и последовал его примеру.

…

Боль в теле не давала уснуть. Лонар ворочался всю ночь. Но открыл глаза – уже рассвет опускается. В соседней камере никого нет. Должно быть, безумный менестрель всё-таки воспользуется дубинкой.

Лонар поднимает стонущее тело и ставит ладонь на сырой камень. Холодный пол встречает сколами. Меховой накидки нет. Менестрель приснился?

Мужчина вновь заглядывает в камеру напротив – девственная пустота, но в самом углу за мгновение, едва заметно, зазияет бездна. Камень осыплется с потолка. Бездна расширится. Заполнит всю камеру. Примет облик глаза. Веки, усеянные язвами, как грибами, поднимутся, и жгучий яд хлынет из глаза, как из сосуда, сосущего под сердцем страхом.

Лонар в панике поднимает с пола камень: ему нельзя умирать. Бросает в титанический глаз. Камень отскакивает не задев. Яд черным морем накрывает героя. Яд разъедает кожу.

В подземной тьме показывается сердце величиной с армию демонов. Нити опоясывают его кандалами.

Нельзя победить смерть. Нельзя победить бессмертного. Нужен тот, кто обманул жизнь.

Метла. Изба. Лапы курицы. Лес, покрытый пряжей. Пряжа-паутина ползет к Лонару и сматывает в кокон. Снова тьма.

…

 Дир прошел в город, едва успев под закрытие ворот на ночь. Никто не замечал его. А те горожане, кто замечал, возносили молитву богам – Дир исчезал.

Люди почему-то чувствовали страх: атмосфера на улицах была мрачнее ночи. В глаза оленя бросалось бо́льшее количество людей с оружием, чем в Лироисе. Вернее, все жители носили с собой хотя бы что-то заостренное или тяжелое. Была даже женщина с наточенными спицами в обеих руках.

Сами же улицы подготовились к бою. Через иную сотню шагов располагались баррикады из камней. Жилые дома, низкие, каменные, с усиленным фундаментом, оборонялись старой мебелью. Дир не понимал, кто наводил такой ужас, неужели он?

 Дир чувствовал боль Лонара в замке у самой горы, поэтому направился туда. Основная башня замка был обнесен стеной, которая словно прорастала из камня, но сам донжон не касался хребта. Стяги свисали с зубцов и вырисовывали молот со щитом на желтом фоне.