Бог не проходит мимо

Глава четырнадцатая

В лагерь ехали долго, полдня тряслись по труднопроходимым лесным дорогам. Наконец, джип остановился, дальше предстояло идти пешком – километра два. Руслан отпустил водителя – хмурого бородача с уродливым шрамом через все лицо. Бородача звали Казбек. Дальше шли вдвоем по узкой горной тропе, петлявшей между выступами причудливых скал: Руслан впереди, Алена немного сзади. Всю дорогу она любовалась любимым: он был необычайно красив и грациозен, как молодой олень. Казалось, что он рожден ходить по горам, так быстро и бесшумно передвигался. Ни один, даже самый маленький камень не вылетел из-под его ног, словно Руслан шел по воздуху. Алена смотрела на его спину, ноги и чувствовала, как сильно его любит, как хочет полностью отдаться его воле, раствориться в нем, стать частицей его тела и души. Она едва поспевала за ним, иногда он оборачивался и протягивал ей руку. И в этот момент ей хотелось прижаться к нему, ее ноги начинали скользить еще больше, камни сыпались в разные стороны. Алена не решалась сказать Руслану, что хочет его прямо здесь и сейчас. Он не смешивал работу с личной жизнью, а переход в лагерь был уже частью его работы.

Всю дорогу Алена чего-то смутно боялась, предчувствуя, что сказке пришел конец. Руслан давно намекал ей на то, что скоро придется приступить к работе, медовый месяц непомерно затянулся, пора и честь знать. Алена старалась не придавать значения его словам: зачем, когда надо наслаждаться каждым мгновением, подаренным судьбой. Она боялась, что в конце концов все закончится. И сейчас, идя в лагерь, она чувствовала приближение этого конца. Алена не понимала, зачем Руслан взял ее с собой, ведь то, куда они идут, это тоже его работа. А работа и жена для мужчины вещи несовместимые, по крайней мере так всегда говорил сам Руслан.

– Подожди, я больше не могу, давай передохнем, – совсем задыхаясь, произнесла Алена. Руслан обернулся и снисходительно улыбнулся. Его улыбка вернула ей надежду. У нее промелькнула мысль, что все будет хорошо, все будет по-прежнему. Они сходят в этот проклятый лагерь, а затем вновь вернутся в свой дом, который Алена уже успела полюбить и с которым не хотела расставаться.

– Ну ладно, давай, ты совсем не умеешь ходить, хилая какая. Ничего, в лагере натренируешься, будешь почти такая, как я. – Руслан усмехнулся, присев на пологий камень и вглядываясь в нависшую над пропастью скалу.

Где-то вдали шумел водопад, крикнула и замолчала какая-то птица. В голубой вышине неба плавно парил орел. Это была страна высокогорного хвойного и мрачного леса. Вековые ели причудливо раскидывали свои широкие когтистые лапы со свисающими с них длинными серыми стариковскими бородами лишайников. Камни и стволы покрывали густые ярко-зеленые мхи. Кристально прозрачный воздух придавал всему пейзажу особенный сказочно-зачарованный вид. Алена сидела на камне и смотрела на своего возлюбленного, думая, как безумно его любит и как она счастлива быть рядом с ним, ощущать его ровное спокойное дыхание, смотреть на его серые глаза, в которых отражалось горное ущелье, и понимать, что чудесное мгновение равно целой жизни.

– Пойдем, вставай, а то скоро стемнеет. Здесь быстро темнеет, – произнес Руслан, протягивая ей руку.

Алена вздрогнула, выходя из оцепенения. Она ощутила тепло его ладони и не хотела ее отпускать.

Руслан понял ее желание и опять усмехнулся:

– Пусти, здесь не бульвар, здесь ходят только по одному, цепочкой.

В лагерь пришли на закате. Это был бывший скит монахов-отшельников, тайно обитавших в нем еще во времена хрущевской оттепели. Последние монахи покинули эти места в начале девяностых, перед самой войной. Куда они ушли, никто не знал, но уходили отшельники сознательно, унося с собой все святыни. Это место было обнаружено случайно людьми Султана во время поисков подходящего участка в труднодоступных местах Кабардино-Балкарии для размещения тренировочной базы смертников-подрывников. Сама Чечня не подходила для подобных баз, ее постоянно шерстили и зачищали федералы.

На просторной лесной поляне раскинулось десятка полтора крошечных домиков, служивших монахам кельями, частично глиняных, частично каменных. В каждом домике помешалось не более двух коек и маленькая печка. В центре скита стояла бывшая церковь без крестов; как самое просторное помещение, она была оборудована под резиденцию самого Султана. Еще здесь располагалась летняя кухня под навесом и брезентовая палатка для теоретических занятий и просмотра учебных видеофильмов, а также навес для молитвы.

По краям поляны виднелись бывшие скитские огороды, бурно заросшие бурьяном и травами. Была здесь даже маленькая заброшенная пасека с несколькими полуистлевшими ульями: в некоторых из них обитали одичавшие, а может, и настоящие дикие пчелы. Поляна заканчивалась крутым спуском в ущелье, на дне которого протекал звонкий ручей с кристально чистой и ледяной водой. Спуск в ущелье завершался каменными ступеньками, отполированными за несколько десятилетий ногами подвижников, по которым монахи спускались за водой, творя Иисусову молитву.

Девушки-курсантки жили в домике по двое. Один домик занимали инструкторы-арабы, другой занимали охранники и по совместительству тренеры по рукопашному бою, еще один домик был резервным для приходящих людей Султана. Султан считался в лагере эмиром. Был домик и для имама, очень странного лысого человека с невероятно кривыми ногами.

Распорядок дня был более чем жесткий. Подъем в пять утра, пять раз в день намаз, который проводил кривоногий имам. Перед завтраком – теоретические занятия, затем завтрак, практические занятия, обед, занятия идеологические, которые вел сам Султан либо опять же имам, и только перед ужином немного свободного времени, употребляемого в основном на хозяйственные дела, стирку и уборку.

Потекли однообразные дни. Алену поселили в домике с некой Насирой. Стройная черноглазая девушка, немного угловатая, неразговорчивая, она встретила Алену настороженно. Разговорились только через неделю. Оказалось, что Насира в лагере уже несколько месяцев, выросла в ваххабитской семье, где у нее шесть сестер. Было еще два брата, но они погибли на войне, известны как боевики полевого командира. Насиру отец отправил в лагерь мстить русским за погибших сыновей, но не только месть была причиной этого решения. Старику обещали тридцать тысяч долларов после удачного выполнения задания – для бедной многодетной семьи огромные деньги. К тому же это большая честь для ее родных, а родителям надо выдать замуж шесть дочерей. Дом в Хасав-Юрте сильно пострадал от артобстрелов, семья еле-еле сводила концы с концами. Насира была очень религиозна, мечтала о рае и о возмездии для тех, кто убил ее братьев. Что получит семья, ее мало интересовало.

Первое время Алена очень тяготилась жизнью в лагере. Ранний подъем, интенсивные занятия полностью выматывали ее, особенно после нескольких месяцев совершенно беззаботной жизни с Русланом в его замечательном доме.

Вечером за ужином Алена уже почти спала, мечтая об одном: доползти до кровати, рухнуть на нее и заснуть. С Русланом она первое время почти не виделась, он был постоянно занят. Вызывал к себе Руслан ее сам. За первые две недели она провела с ним всего одну ночь, сразу после прибытия в лагерь. Иногда Алена задавалась вопросом, почему он не обращает на нее внимание. Наверное, хочет, чтобы она адаптировалась, привыкла, отвечала сама себе девушка. Спросить было не у кого, это раньше она могла задавать вопросы, когда жила с Русланом в одном доме и спала с ним на одной кровати. Здесь же были совсем другие законы, женщина не имела права спрашивать мужчину о чем-либо, и даже не знала, когда ее к нему позовут.

Недели через две все изменилось: Алена вдруг почувствовала необычайный прилив сил и некую эйфорию. Впрочем, эйфория внезапно сменилась удушьем, почти до потери сознания. Это случилось вечером после ритуального омовения. Насира увидела, что Алена упала, приняв какую-то неестественную позу, и позвала Гульнару. Гульнара считалась в лагере самой опытной женщиной в духовной практике, к тому же она была самой старшей, как говорили некоторые, ей давно перевалило за шестьдесят. Она была идеологической наставницей для женщин. Ведь мужчина не обо всем может говорить с женщиной, да и понять друг друга женщинам легче. Гульнара почти всегда сопровождала исполнительниц к месту совершения теракта и проводила с ними их последнюю ночь, убеждая не бояться и идти до конца. Знала очень много молитв и заговоров. А также удостоилась чести прислуживать имаму, принося ему еду и питье.

Гульнара дала Алене какое-то горькое питье и пошептала над ней что-то по-арабски. Девушке стало легче.

– Что с тобой случилось? – спросила старуха.

– Я почувствовала радость, а потом меня кто-то начал душить, – почти в бреду вспоминала Алена, которая не могла прийти в себя после перенесенного потрясения.

– А ты призывала имя пророка Мухаммада, вспоминала суры из Корана, когда это с тобой произошло? – Старуха была очень серьезна.

– Да, кажется.

– Кажется или точно?

– Да, призывала.

– Тогда ничего страшного с тобой не произошло, это так и должно быть. Милость Аллаха посетила тебя.