Когда я пишу

Гогль

Современность – она такая современность, что дальше некуда.

Возвращаемся с ребёнком из музыкальной школы.

– Дед, давай расскажу тебе сказку?

– Рассказывай.

– Жил-был крокодил…

– Зелёный, что ли? Я же тебе рассказывал…

– Нет, маленький. Он в школу пошёл с коровкой Сёмой и барашком Филиппом. Он был маленький, и они дружили…

Короче, пока мы шли к дому, крокодильчик успел подрасти и съесть коровку, но после основательного учительского внушения подружился с Филиппом, и они прожили долго и счастливо – один в реке, другой на высоком берегу, куда крокодильчик, как ни старался, забраться не мог. Потом мы встретили тасманского дьявола (я, правда, сначала ошибся, назвав его суматранским; каюсь, был неправ), которого Люба почему-то назвала собачкой. Дьявол был не более 20 сантиметров в холке, его вела на поводке старушка, а он ни на кого не обращал внимания, видимо, считая, что это он выгуливает старушку.

Бабуля услышала наш с Любой спор и встряла, заявив, что это чистопородная кавказская овчарка. Тасманский дьявол криво усмехнулся, но промолчал.

Мы двинулись к дому, и тут я на свою голову затянул песню «По небу летает козак молодой» на мелодию «О чём дева плачет». Ничего особенного я не подразумевал, просто так получилось. Люба закричала, что казаки по небу не летают.

– А я и не говорю, что казак, я говорю – козак, – ещё не очень соображая, про какого козака пел.

– Всё равно не летают! – кричала Люба. – Они не могут летать.

– Могут!

– Не могут!

– Нет, могут! Ты чего, Гоголя не читала?

– Нет, – осеклась Люба. – Я только Яндекс смотрела.

– Чего-чего? – не понял я.

Сногсшибательная любина мысль как-то не согласовывалась с оформившейся в голове картинкой – летящий верхом на чёрте гоголевский козак Вакула.

– Я только в Яндексе смотрела, – повторила Люба, – а в Гогле – нет.

– Где-где? – опять не понял я.

– В Гугле. – поправилась Люба. – Ты сам сказал «Гогль».

Мы остановились у подъезда соседнего дома. Там на скамейке сидела пара.

– Ты чего, Гоголя не читала? – спрашиваю медленно и грозно, нависая над ребёнком.

– А ты научи входить в него, – глядя на меня невинными глазами, попросила Люба.

Курцы внимательно посмотрели на нас.

– Люба, – профессорским тоном возвестил я благую весть, – Гоголь Николай Васильевич – это великий русский писатель. Писатель, Люба! Гоголь, а не Гогль или Гугль. Не путай Божий дар с интернетом!

У сидевшего на скамейке мужика отвисла челюсть…