Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Тема 4. Особые отличительные черты Апокалипсиса в сравнении с прочими новозаветными книгами. Включение книги в состав Библии. Вопрос об авторстве
Как уже было сказано, Апокалипсис можно назвать уникальной книгой в составе Нового Завета. Отметим пять уникальных черт, выявляющих своеобразие Апокалипсиса:
1. Первая уникальная черта состоит в том, что эта книга повествует о действии Бога в мировой истории вплоть до ее завершения. Апокалипсис по праву можно назвать «эсхатологической» книгой; термин «эсхатология» означает учение о последних временах (греч. «эсхатос»/έσχατος – последний), о грядущем пришествии Иисуса Христа во славе и видимом для всех явлении Царствия Божия. Верно, что в других новозаветных книгах есть эсхатологические фрагменты, но в Апокалипсисе тема эсхатологии раскрывается в гораздо большем объеме.
2. Повторим, что темой «последних времен» содержание книги Откровения не исчерпывается – более точно будет сказать, что Апокалипсис есть единственная новозаветная книга, в которой символически раскрывается христианская философия истории, учение о промысле Божием в событиях мира и судьбах христианской Церкви. Опять же это символическое изображение истории имеет свою специфику – в нем «действуют не столько лица в их индивидуальности, сколько образы духовных сил в их объединении».
3. Еще одной особенностью Апокалипсиса является яркий образ Иисуса Христа, с особым акцентом на Его Распятии, Воскресении и прославлении. Ни в одной новозаветной книге Иисус не предстает в таком великолепии сияющей небесной славы, как в Апокалипсисе. Иисус открывается как победитель злых сил, противостоящих Богу, при этом Он побеждает не внешней мощью, подобно земным правителям, а силой своей любви (как Агнец, ягненок – Откр 5).
4. Апокалипсис отличается особенным «синтезирующим» использованием ветхозаветных текстов. «Иоанн достигает риторической силы своего произведения за счет включения многочисленных традиционных ветхозаветных образов – подобно камням мозаики, они складываются в новый узор и становятся органичной частью его повествовательного движения». Будучи христианской книгой, сам Апокалипсис может быть определен как «вершина ветхозаветных пророчеств», поскольку через все повествование красной нитью проводится мысль, что ветхозаветные пророчества получают свое исполнение в Иисусе Христе.
5. К отличительным особенностям Апокалипсиса относится и его ярко выраженный богослужебный колорит. Будучи адресован семи христианским общинам Малой Азии, Апокалипсис изначально был предназначен для прочтения на богослужебных собраниях этих церквей, и в тексте присутствуют соответствующие указания, например: «Блажен читающий и слушающий слова пророчества сего» (Откр 1:3), и другие. «Литургический характер книги обнаруживается также в том, что ни в какой другой книге Нового Завета нет стольких псалмов, гимнов, песнопений, славословий, возглашений, как в книге Откровения. Она вся пронизана богослужением, то на небе, то на земле, то во всем космосе». Гимны и сцены небесного поклонения Богу и Христу проходят через все повествование Апокалипсиса – они показывают, какова есть подлинная реальность, Ктó именно есть Владыка мира. Несомненно, эти величественные сцены также являют собой своего рода «противовес» господствующей идеологии величия Рима и пышному императорскому культу, хорошо знакомому непосредственным адресатам книги.
6. Из всех книг новозаветного канона только в Апокалипсисе отразилась особая историческая ситуация, сложившаяся к концу первого века, а именно, прошедшие кровавые гонения Нерона и требования обожествляющих себя языческих правителей государства. Исповедуя совершившуюся победу Христа над злом, христиане стали свидетелями видимого торжества злых сил. Нарастающее давление на христиан порождало у них напряженные ожидания новых испытаний в будущем. В этих условиях необходимо было осмыслить происходящее в христианской перспективе, укрепить веру. С этой целью апостол Иоанн направил семи церковным общинам свое послание, в котором одними из главных стали темы владычества Божия над историей, осмысления страданий праведных и грядущего справедливого воздаяния. «Можно сказать, что книга Иоанна являлась своего рода „терапией“ для верующих, которым угрожала опасность быть ослепленными той средой, в которой они жили». Благодаря разворачивающимся масштабным видениям Апокалипсиса христиане малоазийских церквей как бы получали возможность взглянуть на мир с открывающейся Иоанну «небесной» перспективы и по-новому осмыслить собственную ситуацию.
7. И наконец, Апокалипсис есть «последняя» книга Нового Завета – во всех изданиях Нового Завета и всей Библии Апокалипсис неизменно занимает место в конце. Получилось, что Апокалипсис как бы увенчивает собой всю христианскую Библию, как некий грандиозный завершающий аккорд. Тем самым «ему усвояется завершительный характер некоторого последнего слова в Библии, которое находится в соответствии с первым… начало ищет для себя конца и смотрится в него» (прот. С. Булгаков). Неслучайно исследователи отмечают столько смысловых параллелей Апокалипсиса с книгой Бытия – первой книгой Ветхого Завета. Библия открывается повествованием о творении мира и первозданного рая, и последняя глава Апокалипсиса прекрасно «рифмуется» с этим, описывая новый рай, вновь обретенный для человечества Иисусом Христом. В Апокалипсисе звучат великие слова о Боге, Который начинает историю мира и говорит Свое заключительное слово в ней – «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, говорит Господь, Который есть и был и грядет, Вседержитель» (Откр 1:8).
Практически во всех сохранившихся древних рукописях Нового Завета Апокалипсис находится на последнем месте; вероятно, это связано с его ярко выраженным эсхатологическим характером (пророческое провозвестие о будущем пришествии Иисуса было логично поместить в конец) и также с уникальностью его жанра (в Новый Завет больше не включен никакой другой апокалипсис).
Кратко расскажем об историческом пути, в результате которого Апокалипсис вошел в канон книг Нового Завета в качестве заключительной книги. В качестве авторитетной священной христианской книги Апокалипсис очень хорошо засвидетельствован в раннехристианской традиции – уже со II века по Р. Х. на него ссылались известные церковные авторы. Это Ириней Лионский и Иустин Философ (II в.), Климент Александрийский и Ориген (III в.).
Нужно сказать, что в первые три века существования христианства не было единого списка «канонических» книг Нового Завета, – вопрос признания отдельных книг как «священных» решался на уровне местных церковных общин. Один из самых ранних сохранившихся местных списков – «Канон Муратори», происходящий из римской христианской общины конца II в., – содержит в себе Апокалипсис. В «Каноне Муратори» также приводятся краткие комментарии к упоминаемым книгам, и об Апокалипсисе звучат очень высокие отзывы. Целый ряд христианский текстов, родившихся в период гонений на протяжении II–III вв., показывают, что Апокалипсис воспринимался как важный и вдохновляющий христианский текст. В целом в общинах христианского Запада Апокалипсис был очень почитаем и известен – гораздо более известен, чем на христианском Востоке. Только в Коптской и Эфиопской восточных церквях Апокалипсис был включен в состав священных текстов довольно рано, а, к примеру, в Сирийской церкви Апокалипсис достаточно долго был неизвестен.
Вероятно, определенное негативное влияние на авторитет и статус Апокалипсиса в восточных церквях II–III вв. оказали два фактора. Первое – распространенное в тот период буквальное понимание «тысячелетнего царствования святых», провозглашенного в Откр 20:1–10 (мы будем говорить о нем в уроке 10 настоящей книги). Буквальное толкование вызывало активное ожидание «тысячелетнего царствования», и связанные с этим вопросы становились предметом горячей полемики. Авторитетные церковные деятели III в. по Р. Х. критиковали буквальное понимание «царствования» как слишком «земное» и несоответствующее духу христианства; решительную критику, в частности, высказывал епископ Александрии Египетской Дионисий, обладавший высоким авторитетом среди современников и последующих поколений христиан.
Второй фактор – высказанные в ходе этой полемики соображения Дионисия Александрийского, что Апокалипсис был написан не апостолом Иоанном, а неким другим Иоанном, которого также знали в Эфесе (об этом говорил св. Папий Иерапольский во II в.). Можно понять, что для многих христиан апостольское авторство книги воспринималось как неоспоримый гарант ее авторитетности и духовной истинности ее содержания. Соответственно сомнение в апостольском авторстве могло уменьшить доверие к книге в целом. Скорее всего, так и произошло на Востоке – высказанные в III в. по Р. Х. соображения «заморозили» интерес к Апокалипсису.
В IV веке, когда христианский мир начал активно утверждать общий список канонических новозаветных книг и систематически включать их в оборот богословской мысли, немало грекоязычных церковных деятелей обходили Апокалипсис молчанием. Например, известнейший толкователь Библии святитель Иоанн Златоуст (347–407) оставил комментарии практически на все новозаветные книги, за исключением Апокалипсиса. Сомнения в апостольском авторстве и соответственно в авторитетности книги выражал Евсевий Кесарийский, церковный историк и сподвижник императора Константина Великого.
Кроме вопроса апостольского авторства, представляется, что в IV веке возникли специфические идеологические причины «дистанцироваться» от Апокалипсиса: под властью Константина Римская империя постепенно становилась христианской, и звучащая в Апокалипсисе суровая критика имперской власти, угадывающаяся в главах Откр 13–18, приходилась уже «не ко двору». Тем не менее с VI века Апокалипсис прочно закрепил свое место в новозаветном каноне – как на Западе, так и на Востоке христианского мира.
Что касается буквального понимания «тысячелетнего царствования святых»/«хилиазма», то церковные деятели христианского Запада Тихоний и блаженный Августин (V в.) убедительно аргументировали за «расширительную» символическую интерпретацию царствования святых – как духовного царствования христиан в течение всего времени свидетельства христианской Церкви. Это богословское переосмысление вдохнуло новую жизнь в толкование книги; целая плеяда новых западных комментаторов подражали Тихонию и развивали его идеи.
А на христианском Востоке книгу продолжали связывать с хилиазмом и относились очень сдержанно. Почти за тысячу лет (IV–XIV вв.) на греческом языке было составлено всего три полных комментария на Апокалипсис – Икумения, Андрея Кесарийского и Арефы Кесарийского. Однако после падения Константинополя (1453 г.), когда территория Греции оказалась под турецким владычеством, интерес к новозаветному Апокалипсису пробудился с новой силой и было создано множество комментариев.
Можно предположить, что текст Апокалипсиса начинает восприниматься как нечто близкое и ценное, когда люди проходят через сходный для его первых адресатов опыт – угрозы преследований со стороны государства и атмосферу тягостной неопределенности.
И наконец, рассмотрим вопрос об авторстве Апокалипсиса. Откровение было дано «Иоанну», и это имя звучит в тексте четыре раза (Откр 1:1, 4, 9; 22:8). Кто же этот Иоанн? Начиная со II века ранние церковные авторы – Ириней Лионский, Иустин Философ, Ипполит Римский, Тертуллиан и пр. – отождествляют «Иоанна» с апостолом Иоанном Зеведеевым. Иоанн – брат Иакова Зеведеева, рыбак из Галилеи; евангелист Марк (Мк 3:17) упоминает, что оба брата были названы Иисусом «Воанергес» – «сыны громовы». Апостол Иоанн традиционно считается автором четвертого Евангелия (Евангелия от Иоанна); в этом Евангелии говорится о «возлюбленном ученике», который «возлежал на груди Иисуса», и в конце он отождествляется с автором. Согласно церковному преданию, апостол Иоанн проповедовал о Христе в Иерусалиме, затем в Эфесе. Он принял в свой дом Мать Иисуса, Марию, Которой Иисус усыновил Иоанна в Свои последние часы жизни, будучи распят на кресте (Ин 19:26–27). Согласно преданию, апостол Иоанн был самым юным среди двенадцати апостолов и прожил дольше всех остальных; в новозаветных «посланиях Иоанна» автор назван «старец»/«пресвитерос».
Но еще в III веке по Р. Х. епископ Дионисий Александрийский обратил внимание на существенные различия в стиле и языке Евангелия от Иоанна и Апокалипсиса. Действительно, если сопоставлять текст Евангелия с Апокалипсисом, то различия между ними бросятся в глаза скорее, чем их сходства, в особенности если представлять себе, до какой степени близки стили Евангелия от Иоанна и трех посланий Иоанна. В сфере языка отличаются построение фраз и грамматика, причем не только на макроуровне, но и на микроуровне (употребление союзов и частиц), а такие нюансы автор обычно не контролирует.
Также содержательные акценты в эсхатологии имеют разную направленность. Евангелие от Иоанна подчеркивает, что Иисус уже ныне приносит полноту вечной жизни в Боге («Я есмь воскресение и жизнь», Ин 11: 25), для этого не нужно ждать последних времен. А в Апокалипсисе более явно выражено движение к будущему эсхатологическому свершению в Небесном Иерусалиме.
Однако нельзя не заметить и сходства между Евангелием от Иоанна и Апокалипсисом – в частности, в них присутствует целый ряд значимых тематических параллелей. К примеру, оба текста отличаются возвышенным учением о Христе и Его мессианском божественном достоинстве, оба называют Его «Агнцем»/ягненком, «Словом» и Пастырем. Для обоих текстов ключевыми понятиями являются «свидетель»/«свидетельство», «победа», «живая вода», поляризация добра и зла.
Перечислим эти параллели в виде справочной таблицы.
Результаты нашего сравнения можно подытожить словами современного исследователя: «Наличие сходства между Откровением Иоанна Богослова и прочими иоанновскими писаниями находит широкое признание в современной науке, и суждение святителя Дионисия Великого о том, что между Откровением Иоанна Богослова и Евангелием от Иоанна „нет и слога общего“, критики не выдерживает». В настоящей книге будет приведено множество цитат из Евангелия от Иоанна, и это зримо покажет смысловую общность Евангелия и Апокалипсиса.
Можно подытожить, что раннехристианская традиция II–III вв. говорит об апостоле Иоанне как авторе Апокалипсиса, но яркое своеобразие Апокалипсиса побуждало христианских комментаторов высказывать дальнейшие размышления начиная с III века вплоть до сегодняшнего дня. Одни ученые делают акцент на различиях между двумя текстами, другие на сходствах и общих идеях. Большинство современных библеистов считает, что тексты Евангелия и Апокалипсиса действительно могли возникнуть в одной среде или в близких христианских кругах («Иоанновская традиция», «Иоанновская школа»), при этом они необязательно были записаны одним и тем же лицом (ср. свидетельство Дионисия Александрийского о «двух Иоаннах», которых предположительно знали в Эфесе).
Другие же исследователи высказывают суждение, что различие между текстами обусловлено не столько особенностями стиля разных авторов, сколько различиями содержания уникального откровения. И весьма возможно, что разноплановое откровение Божие высвечивает разные грани одной личности. В этой связи процитируем замечательное рассуждение религиозного философа и богослова протоиерея Сергия Булгакова: «„Духовное“ (пневматическое) Евангелие от Иоанна все светится, проникнутое миром, благостью, любовью; напротив, Апокалипсис весь горит, исполнен бурь и откровений, волнует, потрясает. Это как будто два образа одного и того же апостола: первый – „возлюбленный ученик“, возлежащий на персях Учителя на Тайной Вечери, стоящий у креста и усыновляемый с него Матери Божией, весь тишина, и любовь, и нежная ласка, как в юности, так и в старости, как будто и не подвластный человеческому возрасту, владеющий голосом вечности „старец“. Второй же, Тайнозритель, с огненно расправленной душой, его книга откровения принадлежит не сверхвременной старости, но надвременной юности, это – молодая книга… Это – Воанаргес, сын громов, это один из сынов Зеведеевых, который хочет огонь низвести на землю на Самарян непокорных и о котором мать его просила посадить его по правую или левую сторону в Царствии Божием. В нем кипит еще неумиренная человеческая сила, которая, однако, умиряется в близости Господа. Но эта сила нужна Тайнозрителю, чтобы вынести всю силу и трудность откровения».
Протоиерей Сергий Булгаков отмечает, что при всех своих различиях два текста отмечены уникальной духовной близостью: и Евангелие и Апокалипсис – «это не литература, но повествование о невыразимом… И для каждого из этих повествований находится своя небесная музыка, которая соответствует им по возвышенности и вдохновенности».
А что говорится в самом тексте Апокалипсиса об Иоанне? Автор представляет себя так: «Я, Иоанн, брат ваш и соучастник в скорби и в царствии и в терпении Иисуса Христа, был на острове, называемом Патмос, за слово Божие и за свидетельство Иисуса Христа» (Откр 1:9). Иоанн не называет себя апостолом ни здесь, ни далее в тексте – конечно, это не означает, что он не мог быть апостолом по факту, но это говорит в первую очередь о том, что Иоанн не хочет подчеркивать свой особый апостольский статус.
Именование «брат» подчеркивает, что Иоанн – член общины и глубоко солидарен с христианами, проходящими через испытания. Таким образом, Иоанн не является одиноким отшельником – находясь в ссылке на острове Патмос, он в полной мере ощущает свою общность с братьями и сестрами по вере и продолжает заботиться о них. При этом в тексте Апокалипсиса ощущается, что авторитет автора очень высок. В Откр 2–3 Иоанн доносит до церквей послания Иисуса Христа, и эти слова исполнены духовной власти и убеждения, что весть будет воспринята христианами со всей серьезностью. Такой внутренний настрой действительно мог исходить от апостола, имеющего особую близость к Иисусу.
Если внимательно прочитать все повествование Апокалипсиса, то можно увидеть, что автор Апокалипсиса сознательно отходит на второй план. Иоанн принимает небесное откровение и передает его далее. Самое главное для него – чтобы его родные христианские общины услышали воспринятое им провозвестие Иисуса Христа. Поэтому в настоящей книге мы также сосредоточим все наше внимание на осмыслении содержания его книги, которое Иоанн так пламенно желал донести до своих читателей.
