- Я пришел вам сообщить,... «Графиня де Шарни»

- Я пришел вам сообщить, что все готово для вашего побега; еще я хочу вам сказать, что если вы пожелаете, то через десять минут вы будете за пределами этой тюрьмы, а через двадцать четыре часа - за пределами Франции.
Фавра на минуту задумался; казалось, предложение барона ничуть его не взволновало. Затем он обратился к своему собеседнику с вопросом:
- Это предложение исходит от короля или от его высочества?
- Нет, сударь, это мое предложение. Фавра взглянул на барона.
- Ваше? - переспросил он. - А почему ваше?
- Потому, что я испытываю к вам симпатию, маркиз.
- Какую же симпатию вы можете ко мне испытывать, сударь? - молвил Фавра. - Вы меня видели всего два раза.
- Довольно однажды увидеть человека, чтобы узнать его, дорогой маркиз. Настоящие дворяне встречаются редко, я хотел бы сохранить одного из них, не скажу для Франции, но для человечества.
- У вас нет других причин?
- Достаточно того, сударь, что, согласившись одолжить вам два миллиона и выдав вам эти деньги, я ускорил развитие вашего заговора, который сегодня раскрыт, и, следовательно, сам того не желая, я подтолкнул вас к смерти.
Фавра усмехнулся.
- Ежели это единственное ваше преступление, можете спать спокойно, - проговорил Фавра. - Я вас прощаю.
- Как?! - вскричал барон. - Неужели вы отказываетесь бежать?..
Фавра протянул ему руку.
- Я благодарю вас от всего сердца, барон, - отвечал он. - Благодарю вас от имени моей жены и моих детей, однако я отказываюсь...
- Вы, может быть, думаете, что я принял недостаточные меры, маркиз, и вы боитесь, что неудачная попытка к бегству может усугубить ваше тяжелое положение?
- Я полагаю, сударь, что вы - человек осмотрительный и, я бы даже сказал, отважный, раз вы пришли лично предложить мне побег; но повторяю: я не хочу бежать!
- Вы, верно, опасаетесь, сударь, что, будучи вынуждены покинуть Францию, вы оставите жену и детей в нищете Я это предвидел, сударь: я оставлю вам этот бумажник, в нем сто тысяч франков в банковских билетах.
Фавра бросил на барона восхищенный взгляд.
Покачав головой, он возразил:
- Не в этом дело, сударь. Если бы в мои намерения входил побег, я покинул бы Францию, положившись лишь на ваше слово, и вам не пришлось бы передавать мне этот бумажник. Но еще раз вам повторяю: мое решение принято, я не хочу бежать.
Барон взглянул на отказывавшегося маркиза так, словно усомнился в том, что тот в здравом уме.
- Вас это удивляет, сударь, - с необыкновенным спокойствием вымолвил Фавра, - и вы про себя пытаетесь понять, не осмеливаясь спросить у меня, почему я решил идти до конца и умереть, если это понадобится, какая бы смерть меня ни ожидала.
- Да, сударь, должен признаться, что это так.
- Ну что же, я вам сейчас объясню. Я - роялист, но не такой, как господа, эмигрирующие за границу или скрывающиеся в Париже; мое мнение основано не на расчете; это культ, вера, религия. Король для меня - то же, что архиепископ или Папа, то есть живое воплощение исповедуемой мной веры. Если я убегу, то возникнет предположение, что мне помогли бежать либо король, либо его высочество. Если они помогли мне бежать, значит, они - мои соучастники. А сейчас отрекшийся от меня с трибуны принц и сделавший вид, что не знает меня, король - вне Досягаемости. Религии гибнут тогда, барон, когда нет мучеников. Так вот, я решил возвысить свою религию ценой своей жизни! Пусть это послужит упреком прошлому и предупреждением грядущему!
- Но подумайте, маркиз, какая смерть вас ожидает!
- Чем безобразнее смерть, тем дороже жертва: Христос умер на кресте меж двух разбойников.
- Я еще мог бы это понять, - заметил барон, - если бы ваша смерть могла оказать на монархию такое же влияние, как смерть Христа на человечество. Но короли совершают такие грехи, маркиз, что, боюсь, не только кровь одного дворянина, но и кровь самого короля не сможет их искупить!
- Все во власти Божией, барон. Однако во времена нерешительности и сомнения, когда многие манкируют своими обязанностями, я умру с чувством исполненного долга.
- Да нет, сударь! - в нетерпении воскликнул барон. - Вы умрете, сожалея о бесполезной смерти!
- Когда безоружный солдат не хочет бежать с поля боя, когда он ждет конца, когда он без страха встречает смерть, он отлично понимает, что его смерть бесполезна; но он понимает и то, что бежать стыдно, и предпочитает умереть!