Цитаты из книг — Юлий Даниэль

- Миу! - это плачет маленький котенок. - Миу! - он еще мяукать не умеет. Одиночеством безмерно угнетенный, Он тоскливо бродит меж скамеек. Рядом грубые, нескромные, большие На скамейках восседают люди. Словно псы, кругом рычат машины. Он боится. Как же дальше будет? На его на жалкий интеллект кошачий Неожиданность…

Я иду и говорю себе: "Это - твой мир, твоя жизнь, и ты - клетка, частица ее. Ты не должен позволять запугать себя. Ты должен сам за себя отвечать, и этим - ты в ответе за других". И негромким гулом неосознанного согласия, удивленного одобрения отвечают мне бесконечные улицы и площади, набережные и деревья, дремлющие…

Я стоял и разглядывал вертушку с бутылками, конусом возвышающуюся возле колонны. Здесь хранились эмоции. Разлитые по бутылкам, прихлопнутые сверху сургучем, они были снабжены случайными этикетками: «Коньяк», «Столичная», «Гурджаани»; а на самом деле туда загнали меланхолию, веселье, необузданный гнев, трогательную…

Мы можем и должны решать каждый за себя. Это все, что нам осталось, все, что мы в состоянии сделать, но и этого много. Слишком много.

Никто из нас не знает, что скрыто в душе у другого. К примеру, наш с вами откровенный разговор есть не что иное, как безумие, самоубийственное срывание одежд. Но если вы сорвете на улице одежду в буквальном смысле слова - вас отведут в милицию, оштрафуют, общественное порицание вынесут - и только! А откровенность,…

Ну кто бы смог, ну кто бы вынес, Когда бы не было для нас Торговли масками на вынос На каждый день, на каждый час? Рядись лифтером и поэтом, Энтузиастом и хлыщом, Стучись в окошко за билетом, Ори! Но но забудь при этом, Что "Вход без масок воспрещён". Илья Чур. "Билеты продаются".

Нет, Алкиной, ты не прав: есть бесконечность в природе. Служит примером тому глупость и подлость людей. Кирилл Замойский. "Опыты и поучения".

Мы, россияне, добрые от безволья, от обреченности, оттого, что всё вокруг, всё, что было и есть, – мираж, фантом. Всё зыбко и шатко.И злые мы от того же.

Кстати, о страусах: вот вы, Витя, художник. На кого похожи страусы? - Не знаю, - пробормотал я. - На балерин. У этих дурацких птиц позиция классического балета. И хвосты, как балетные пачки...

Фильм так плох, что даже хорош. Какая-то прямо первобытная глупость, идиотизм без изъяна, без проблеска - совершенство своего рода.

От прочих раковину отличив, Обидел её Господь: Песчинку колючую взял и швырнул В её беззащитную плоть. А если в дом твой Нечто войдет, Куда убежишь от зла? И шариком белым, прозрачным зерном Жемчужина там росла. Ричард О'Хара. "Лагуна".

Мы, россияне, добрые от безволья, от обреченности, от того, что всё вокруг, всё, что было и есть, - мираж, фантомы. Всё зыбко и шатко. И злые мы от того же.

А вы угадайте. Нет, не инженер. Не врач. И не учитель. Я работаю в тире, в парке культуры. Нет, не инструктором. Я работаю мишенью. Да-да. Вы понимаете, люди — особенно либералы — любят показать друг другу, какие они меткие, стреляют в меня. А мне за это деньги платят. Серьезно? Пожалуйста, могу серьезно. Я работаю…

- Витя, я пришла сказать... Я не верю тому, что о тебе говорят. - Иринка! - Погоди. Я не верю, но я больше не могу. Эти три дня я разговаривала, я отбивалась. У меня не было ни минуты свободной, потому что всё время ко мне приходили, звонили домой, на работу. Удивительно, как много людей знало, что мы с тобой связаны.…

Эй, на вышке! Мальчишка на вышке! Как же с тобою случилась беда? Ты ж заглядывал в добрые книжки Перед тем, как пригнали сюда.

Ну, а эти, толстомордые, заседающие и восседающие, вершители наших судеб, наши вожди и учителя, верные сыны народа, принимающие приветственные телеграммы от колхозников Рязанской области, от металлургов Криворожья, от императора Эфиопии, от съезда учителей, от Президента Соединенных Штатов, от персонала общественных…