Цитаты из книг — Михаил Тырин

 Запомни, Беня, на войне воюют только идиоты. Умные используют войну исключительно для личного обогащения.

Из бара меня выкидывали впятером. Справились бы и двое. Остальные просто не смогли отказать себе в удовольствии швырнуть пьяного в лужу.

Типичная стройка века. Ты, Беня, знаешь, что такое стройка века? — Это когда много народа и никто ничего не понимает, но все делают что-то важное. — В общем, верно. Это когда центр отписывает вагоны денег, надеясь на порядочность и самоотверженный труд исполнителей. А исполнители надеются, что денег еще много, и особо не…

– Мне надо выпить, – сказал я и неуверенно взял кружку. Поднес к губам, понюхал – и героическим усилием влил в себя все ее содержимое. Меня скрутило, как наволочку в стиральной машине.

– Меня разобрало любопытство. Каждое устройство должно иметь минимум два узла – подвода энергии и ее преобразования.

– В общем, как водится, у меня две новости, – сказал он, наливая коньяк. – Ну, начни с плохой, – вяло предложил я. – А кто тебе сказал, что вторая – хорошая?

я всегда с недоверием относился к мужчинам, у которых задница шире плеч. Ибо это не просто строение скелета, а склад характера.

— Щербатин… — Я потряс головой. — У нас там дома академики все лысины себе прочесали — есть ли хоть где-нибудь братья по разуму. А оказывается, до них чуть ли не на попутке добраться можно. — Ну, примерно так. И что? — Почему они с нами не вступают в отношения? Почему не прилетят, не помогут чем-нибудь?.. — А на кой ляд…

– Я интересуюсь военной историей вашего общества. Масса вопросов... – Вот, например, никак не могу точно выяснить – Иван Грозный был король или президент? – Иван Грозный был Генеральный секретарь, – сказал я.

Я сел за столик, с этого ракурса сердечко стало походить на задницу. И я находился как раз меж двух половинок. «Символично, – проскочила нечаянная мысль. – Но стоит ли считать это предзнаменованием?»

Как совершенно «нулевого», меня отправили к медику на общих основаниях. Я оказался в тесном коридоре, где стояли или сидели на полу с полсотни таких же «нулей». Очередь не двигалась. Некоторое время я ждал, разглядывая других пациентов. Боец рядом со мной постоянно задирал куртку и расчесывал огромную язву на груди. У…

— Нормальный человек. — Я пожал плечами. — Добрый, честный. Иногда чуть наивный, но с чистыми глазами, открытым лицом. — Прямо ангел, — обронил Щербатин. — У него еще имя такое — Нуй. Что-то библейское. Изменить одну букву — и получится Ной. — А другую букву менять не пробовал?

Алкогольный марафон начался энергичным стартом. Эти ребята пили так, будто боялись через минуту умереть. Я не успевал поморщиться, как передо мной появлялась свежая рюмка.

— Скажите, — пристал модельер ко мне, — а вы уже научились пользоваться туалетной бумагой? — Нет. — Я потрепал его по щеке. — Мы все делаем руками.

— Прихожу домой. Шкафы вывернуты, в серванте пусто. Я сразу понял, что она ушла. А потом увидел кассету на телевизоре — явно для меня положили. Я пошел к соседу — у меня видео нет… — Естественно, — обронил Щербатин. — Включаю. Там — она во весь экран. Улыбается. Говорит: «Смотри, дурачок, и учись». Отходит — и с учителем…

— Значит, поэт… — вздохнул он. — Это сейчас профессия такая? — Нет, это призвание. А профессия — рабочий в театре. — Рабочий в театре, — старательно проговорил он и расхохотался. — Слесарь муз! Регулировщик вдохновения! А за это платят зарплату? — Я получал в четыре раза меньше жены-учительницы. — Почему «получал»? Больше…

Воспоминания и мемуары — плохие слова. От них тянет стариковщиной, лекарствами, пыльными углами и облупленными комодами. Может, дневники? Дневники пишут ботаники и географы, а не литераторы

Открывая дверь кабинета, он всё еще надеялся, что менеджер по кадрам окажется милой юной киской, которую он тут же обаял бы своим образом отважного вояки. Но там сидела не киска, а немолодой мужчина с постным лицом и следами многочисленных искусственных омоложений. Он был такой же рафинированный и ухоженный, как и все…