Цитаты из книг — Луис Пратс

Японские ветеринары считают, что обычный срок жизни для собак породы акита – около десяти лет. Хатико прожил одиннадцать и еще несколько месяцев. Десять лет он ждал профессора Исабуро Уэно, потому что тот сказал, что заберет его со станции Сибуя, вот он и ждал его там по одной простой причине: потому что профессор ему это…

В то время – словно в собачьей голове тикали швейцарские часы, а ушки были стрелками – он начинал скрестись в дверь и как только госпожа Яэко ее открывала, пулей летел на станцию. И вот так, повторялось изо дня в день, неделя за неделей, у них установился такой порядок.

Пока швейцарские часы, тикавшие у него в нутри, не подавали сигнал о том, что поезд из Токио прибывает уже скоро, и тогда будто кто-то нажимал кнопку «пуск» - и он со скоростью ракеты несся на станцию встречать профессора, словно в этом была вся его жизнь.

Ночью он возвращался под старый вагон, ложился в колею и дремал. Ему снилось, как они гуляют по парку Ёёги, вокруг порхают бабочки, а рядом идет профессор Исабуро; сакуры цветут, профессор весело напевает; а главное, ему снилось, как профессор машет ему рукой и говорит, чтобы он ждал его здесь, в Сибуе. Это придавало ему…

В тот день, восьмого марта, Хатико лежал под старым вагоном. Стоял такой дикий холод, что пронимало аж до сердца. Он чувствовал дрожь в ногах, но все равно поднялся и побрел к станции. Медленно продвигался он к Сибуе, переступая через рельсы. Он мог проделать этот путь с закрытыми глазами, потому что ходил по нему ровно…

Хатико открыл глаза и не поверил тому, что увидел. Он ждал десять лет, чтобы снова с ним встретиться. И вот, наконец, он здесь, на станции. Хатико всегда знал, что профессор Исабуро Уэно о нем не забыл. Он здесь, он только что сошел с поезда, радостный и воодушевленный. Хатико хотел было пожаловаться, но не издал ни…

У него замерзла морда, его била дрожь. Лишь он один не знал, что его жизнь угасала – как свеча или палочка ладана, которым окуривают храм и от которого остается только пепел.

И ни снег, ни холод не мешали ему приходить на площадь, чтобы оглядывать пассажиров – всех и каждого – в надежде увидеть профессора.

Хатико не обращал внимание ни на холод, ни на ветер, ни на дождь, даже промокнув с головы до хвоста. В половине шестого он всегда сидел на площади перед станцией.

- В конце концов, когда-нибудь ему надоест. - Даже не надейтесь, это же акита, собака самураев, а это значит быть воплощением упорства.

Да, он еще щенок, но на редкость сообразительный. Акита, да, чистокровный. Собака для воина, для самурая.

Разве вы не заметили, какие у него лапы? – воскликнул профессор. – Кривые. Похожи на иероглиф «хати», «восемь».

Его историю передавали из уст в уста, и люди наблюдали за ним с любопытством, удивлением и восхищением.

Но что больше всего привлекло внимание профессора, так это взгляд щенка. Потому что в его глазах не было и следа упрека в том, что его целых два дня продержали в холодильнике.

И никто из них не знал, что за много-много километров от Сибуи, на бескрайнем пляже, прогуливается по золотистому песку старый профессор земледелия, а рядом с ним - как его хозяин торжественно обещал - заливается радостным лаем пёс, шлёпая по воде лапами

Как только они внесли его внутрь станции, начальник Сато стал сморкаться, и то же самое случилось с Ибуки, и с госпожой Суто, которая пришла открывать свой лоток, и с гейшей Мио Сасаки, которая возвращалась домой, и с хозяином бакалеи Мацумото, и торговкой рыбой Фудзивара, потому что им сообщили, что Хатико обнаружен…

Я же тебе обещал, что однажды ты поедешь, помнишь? А торжественные обещания надо выполнять

Хатико его тоже не видел, потому что уже закрыл глаза - чтобы больше никогда их не открыть