Цитаты из книг — Лу Синь

кисти бессмертных пишут о бессмертных; люди становятся бессмертными благодаря бессмертным произведениям, произведения становятся бессмертными благодаря бессмертным людям, и теперь уже совершенно непонятно, что от чего зависит

Окруженный высокой стеной народ когда-нибудь должен очнуться, вырваться из-за этой стены и заговорить

А не самообман ли это — намеренно открыть себе путь к отступлению только потому, что не хватает мужества бороться с нашим испорченным обществом?.. Ведь так недолго стать равнодушным к добру и ко злу

Если можно винить творца, то, по-моему, в том, что он создает слишком много жизней и слишком много жизней губит.

Не будь у ребенка дурных корней, откуда бы взялись дурные плоды у взрослого? Ведь ветви и листья, цветы и плоды развиваются лишь потому, что они уже были заложены в виде эмбриона в семени. Беспричинно ничего не возникает…

Нет больше сил думать. Только сегодня я понял, что живу в мире, где на протяжении четырех тысяч лет едят людей;

Я задумался о будущем - и тут мне стало жутко. Когда Жуньту попросил у меня курильницу и подсвечники, я усмехнулся про себя и подумал, что он всё ещё поклоняется идолам - никак отвыкнуть не может... А разве то, что я называю надеждой, - не идол, которого я сотворил своими же руками? Только Жуньту молит своих кумиров о…

...раскрыл книгу по истории, в книге не было дат, зато каждая страница изобиловала словами «гуманность», «справедливость», «мораль» и «добродетель». Уснуть я все равно не мог и глубоко за полночь очень внимательно читал книгу, как вдруг увидел, что между строками вся она испещрена одним словом – «людоедство».

Кто-то сказал: иным хочется, чтобы их противники были подобны тиграм или соколам, – только тогда они ощущают радость победы; если же противник подобен барану или цыпленку, победа не приносит радости. Есть победители, которые, одолев всех и видя, что умирающие умерли, а терпящие поражение сдались, скромно повторяют: «Слуга…

Помню, брат однажды наставлял меня: самый лучший человек, если ему перечить, непременно станет возражать; но самый плохой человек, если пропустить мимо ушей его возражения, будет всячески тебя восхвалять: «Ах, какой умный и знающий человек, не чета остальным».

надежда – это не то, что уже есть, но и не то, чего не бывает. Она – как дорога: сейчас ее нет, а люди пройдут – и протопчут.

— Тему для статьи я придумал. Вот, погляди: подойдет? — Дао-тун вынул из носового платка листок бумаги и протянул Сы-мину. Сы-мин подошел поближе к свету, развернул лист и стал медленно читать: — «Проект всенародной петиции на Высочайшее Имя Президента с мольбою об издании Особого Указа о сугубом почитании священных…

— Они полагают, что Цветущее Ся слишком густо населено и что путь к благоденствию лежит через сокращение населения, — вновь заговорил первый сановник. — К тому же речь ведь идет о людях темных, чьи эмоции отнюдь не столь утонченны, как представляют себе мыслители. При оценке людей и событий субъективные взгляды — самое…

Прежде я полагал, что если на земле человек лишен права жить, как ему хочется, то, уж во всяком случае, он имеет право умереть, как ему хочется. Только теперь я понял, что это далеко не так, что очень трудно угодить общественному мнению.

Как изменчива человеческая судьба! За последние полгода я едва не докатился до нищенства, а если говорить честно, то попросту нищенствовал. Но тогда у меня была цель, ради нее я готов был попрошайничать, голодать и холодать, сносить одиночество, терпеть лишения. Я не хотел погибать! Видишь, какую силу придает то, что есть…

«Я должен пожить еще хоть немного!» — снова раздается все тот же голос. — Но зачем? — ни с того ни с сего спросил я и сразу же понял нелепость моего вопроса.

Но в тот момент перед моим взором вдруг предстала вся ее жизнь — жизнь человека, который сам создал свое одиночество и потом постоянно пережевывал его. И еще мне подумалось, что таких людей очень много. Вот о них-то я и плакал, хотя главная причина все же в том, что я тогда был слишком чувствителен…