Цитаты из книг — Филип Сидни

Вот истина: стрелой Амура назван Недуг. И в храме сердца своего Мы чтим его, глупцы, покуда разом Нас не прикончит это божество. Вот истина: Краса живет в Добре! Черты, что элементами творимы, - Лишь тень в недолгой жизненной игре.., Вот истина: мы в жизни - пилигримы, Душой влекомы к своему пределу: Вот истина - любить я…

Чужие книги я листал за томом том: Быть может, я мечтал, какой-нибудь поэт, Мне песнями кропя, как благостным дождем, Спаленный солнцем мозг, подскажет путь... Но нет! Мой слог, увы, хромал, от Выдумки далек, Над Выдумкою бич учения навис, Постылы были мне сплетенья чуждых строк, И в муках родовых перо я тщетно грыз, Не…

Оставь меня, Любовь! Ты тлен и прах. Не устрашись, о Разум, высоты, Где ценно нерушимое в веках, Где увяданье полно красоты. О, поклоняйся сладкому ярму, Чей тяжкий гнет - начало всех свобод, Прими тот свет, что разверзает тьму И чистые лучи на землю шлет. В пути между рожденьем и концом Возьми тот свет себе в проводники;…

Постигнув, что огонь ее очей Лишь плавит ум и сердце болью мучит, Решился я бежать от злых лучей, Надеясь, что с печалью даль разлучит. Но сразу свет из глаз моих исчез, И я ослеп, объятый черной мглою, - Как крот, лишенный зрелища небес, Скребущийся глубоко под землею. Слепой, устав от этих новых мук, Я к прежним мукам…

Когда б я мог избавиться от страсти К раздумьям, я бы пел хвалу судьбе, Когда бы чувство подчинилось власти Рассудка, изнемогшего в борьбе, Я б знал, что размышления достойно, И плыл бы мудро иль тонул спокойно. Когда б свою жестокость ты смягчила Иль красота поблекла бы твоя, Когда б любовь в душе моей остыла Иль новую…

Мой разум - тот же голубь. Сладкой боли Небесное блаженство ощутив, Он сброшен с высоты. Не оттого ли Он сам не знает, мертв он или жив? И все же на крылах воображенья Он к образу, незрелому как плод, Летит, слепой, пока изнеможенье И раны не прервут его полет. Ты счастлив, голубь, к рабству непричастен, И я не раб ее, но…

С тех пор я болен, как гроза ушла: С тех пор мне страшно, что за мной следят; С тех пор сирены в путь меня манят; С тех пор завеса на глаза легла; С тех пор мой ум впитал смятенья яд; С тех пор душе свобода тяжела; С тех пор у снега я прошу тепла И слабым чувством в плен рассудок взят. Ну что ж, Любовь, я подчинюсь ярму И…

если вы рождены столь близко к нильскому водопаду, что не слышите вселенскую музыку Поэзии, если у вас столь низменный ум, что он не способен воспарить и дать вам заглянуть в небеса Поэзии, или по своему невежеству вы вдруг станете таким момом, как Мом поэтический, тогда, хотя я не желаю вам ослиных ушей Мидаса, и не…

вместе со мною уверуйте, что многое из неразгаданного писалось поэтами намеренно непонятно, дабы нечестивцы не могли исказить истину; вместе с Ландино уверуйте, что они возлюблены богами и на всем ими написанном лежит печать божественного вдохновения; и, наконец, верьте поэтам, когда они говорят, что обессмертят вас…

я заклинаю всех, кому выпал злой случай прочитать сию безделку, опустошившую мою чернильницу, заклинаю именами девяти Муз, не презирайте впредь священных тайн Поэзии, не смейтесь над именем "Поэт", словно носители его ближайшие наследники шутов, не потешайтесь над почтенным званием стихотворца, но вслед за Аристотелем…

Поэзию не следует тащить за уши, ее нужно осторожно вести, или, вернее, она должна вести; в этом причина, заставившая древних утверждать, что Поэзия — это небесный дар, а не человеческое искусство; все прочие знания открыты любому, кто владеет своим разумом, поэт же ничего не может создать, не вложив в это своего дара

Но все же признаем любовь к прекрасному скотским вожделением (хотя сие и непросто, ибо только человек в отличие от зверей владеет даром распознавать прекрасное); признаем, что любимое нами имя Любви достойно всех самых злобных наговоров (хотя даже из моих учителей-философов некоторые немало извели лампового масла,…

Поэт же (как я уже говорил) никогда ничего не утверждает. Поэт никогда не ограничивает ваш разум, стремясь внушить вам веру в то, о чем он пишет. Он не ссылается на другие сочинения, а начинает свой труд с просьбы, обращенной к Музам, — ниспослать ему добрую выдумку, и он воистину прилагает все свои усилия, дабы поведать…

так было с другими народами, так было и с нашим, ибо прежде, чем поэты усмирили нас, мы были полны мужества, влекшего нас к военным упражнениям — опоре нашей свободы, пока в скверной лени мы не позволили поэтическим безделкам убаюкать себя.

Причина того, что стихи намного превосходят прозу в нанизывании памятных узелков, очевидна: слова (помимо удовольствия, которым они возбуждают память) располагаются таким образом, что ни одно из них нельзя потерять, не то пострадает целое, а, западая в память, они не позволяют забыть себя и прочно в ней утверждаются.…

Уже было сказано (и думаю, сказано верно), что не стихосложением создается поэзия. Можно быть поэтом, не будучи слагателем стихов, и слагателем стихов, не будучи поэтом.

Если в геометрии кривую линию нужно знать так же, как и прямую, в арифметике — нечетные числа так же, как четные, то и в нашей жизни если не видеть уродства зла, то и не постичь красоты добродетели.

Над всеми науками (я говорю о науках земных и связанных с земными представлениями) царит Поэзия. Она и указывает путь, и так расписывает его, что всех увлекает пойти по нему. Более того, для начала она, будто ведя вас через сказочный виноградник, даст вам отведать столь лакомых плодов, что вам непременно захочется идти…

Итак, лучшее в истории является предметом поэзии, поскольку в любом поступке, деянии, в любой юридической, политической или военной хитрости историк ограничен изложением фактов, тогда как поэт (если он желает) может, подражая, создать нечто свое и украсить это по своему разумению, чтобы лучшей получилось у него учить и…

Философия основывается на абстрактном и общем, и счастлив тот человек, который сможет постичь ее, и еще счастливее тот, который сможет использовать постигнутое им. С другой стороны, историк, не владеющий понятиями, не стремится понять то, что должно быть, и потому скован тем, что есть, он не стремится понять общую причину…