Рецензии на книги — Михаил Эпштейн

Илья Кабаков предстал было здесь, в этой книге (по крайней мере в начале и почти этодо самого конца) максимально около-парлептипным. И (по сумме причин) приподнялся даже было в моих глазах... Тем более, что обнаружил я у него здесь несколько важных совпадений на видение некоторых узловых моментов принципа творчества вообще и творческого процесса, в частности, о которых говорит, например, и главный герой моего романа "Один" (о том, что искусство существует только тогда, когда кто-то его видит; о важности "одиночества"; о честолюбии художника и о некоторых других вещах)... Но потом всё же, уже к концу книги он снова стал тем, кем и был всю свою жизнь - взахлеб восторгающимся западным арт-миром персонажем, словно "проснушимся" русофобом (или быть может, его заставили "проснуться",…

Такую как бы (!) откровенную и раздумчивую книгу, как эта, я думаю, можно было написать, только взглянув на свою уже состоявшуюся жизнь с высоты птичьего полета - в поздней зрелости, никак не раньше, и мне хотелось прочитать ее основательно и неспешно. Хотя юность авторов протекала намного раньше моей, мне почему-то казалось, что это было еще в схожих гуманитарных декорациях и с близкими модусами поведения, поэтому было интересно вникнуть в чужое восприятие в целом знакомой реальности. И вот через несколько лет после покупки «Энциклопедии…» настал день, когда я извлекла ее из своего запылившегося «культурного слоя» и, как Винни-Пух с горшочком мёда, сначала медленно и осторожно полистала предисловие, потом повнимательнее присмотрелась к отдельным статьям и, наконец, принялась читать, да…

Без преувеличения — уникальная книга. Опыт отцовства так редко отражается в литературе, причём настолько поэтично, подробно и глубоко. На память приходят разве что рассказы Юрия Казакова «Свечечка» и «Во сне ты горько плакал», или повесть Алексея Варламова «Рождение». А уж чтобы повествование было сфокусировано на младенце первого года жизни — этот возраст, как правило, вообще не привлекает писательского внимания. Очень советую эту книгу и папам, и мамам, и бабушкам, и дедушкам! Особенно родителям девочек, поскольку героиня книги — новорожденная дочка автора. Поэма, дневник молодого отца, философский трактат, психологические зарисовки — столько смысловых пластов, открытий, пищи для ума и сердца.

«Рождение – взаимное одаривание родителя и рожденного, но как не равноценны эти дары! Я дарю…

Эх, ну как же жаль, что жизнь всего одна, а возможностей ее прожить так много! В который раз осознавая, что в том, чтобы «увидеть то, что никогда не видел, стать тем, кем не был никогда», люди ограничены продолжительностью и единичностью своего существования, я снова перелистала «Философию возможного» М. Эпштейна. О книгах вроде нее трудно фиксировать свои впечатления. И дело не столько в непрофессионализме (в целом все достаточно понятно любопытствующим субъектам), сколько в том, что она написана методологически свободно и нелинейно, а потому заставляет читательское сознание работать во многих направлениях одновременно. Она читается, как салют, состоящий из десятков интеллектуальных и ассоциативных минивзрывов. Мне нравятся такие книги.

Современные гуманитарные науки нередко нуждаются…

Я довольно долго делал над собой усилие, читая ЖЖ Михаила Эпштейна. Потом все-таки отписался, его блог оказался слишком сложным и не очень актуальным для меня. Но время от времени упоминания о творчестве М.Э. мне попадались, поэтому, когда сама Ольга Балла передала мне (в ответ на просьбу дать почитать какой-нибудь эссеистики по ее вкусу) две книги М.Э., я был немного подготовлен к их восприятию.

Книга об отцовстве мне понравилась очень. Жанр и формат книги необычны, фактически, если я правильно понял, это дневниковые записи, переработанные в эссе. Вообще для меня М.Э. большой образец в способности рефлексировать и осмыслять наблюдаемые процессы, это то, чему я хотел бы у него научиться (эта же способность меня постоянно удивляет и в О.Б.).

Далее, очень я восхищался тем, как М.Э. владеет…

“В российском обществе, столь пострадавшем от ярости своих обожествленных отцов, легко заметить особую расположенность к детям, какое-то ласковое кружение вокруг них народной души. Это повсеместное внимание к ребенку как к олицетворению свободы, чистой и самодеятельной человечности приобретает у нас значение массовой психоаналитической процедуры, очищающей от гнета последующих возрастных напластований.”

"Отцовство" – это универсальная в своей теме книга, потому что, приоткрывая завесу над отцовскими чувствами, она автоматически становится как минимум любопытна любому человеку, у которого есть отец. Ты сам становишься героем этой книги, тем маленьким человечком, про которого автор говорит с бесконечной любовью и нежностью. Он подмечает мелочи, например, с упоением рассказывает как дочка…

Отец... Все будущие мамы уже с детства настраивают себя на материнство. А мы когда? Да примерно с того момента, когда начали задумываться о зачатии. И как мы себя готовим? Уж никак особенно. Ребёнок родился и я зашевелился:) О романе-дневнике хочется говорить только положительно. Рождение ребёнка всегда к чему-нибудь располагает. Михаила Наумовича расположило на написание дневника. И свои чувства описал и попытался описать чувства дочери Оли. Эдакий дневник Отца и Дочери. Лаконичный, совершенно несдержанный в эмоциях, пропитанный одухотворённостью и священнослужением. Мы должны продолжать свой род. Обязательно не единожды. Это и цель и задача наша. Советую будущим и настоящим отцам.

Ольга Балла

Логография любви Каким языком говорить о несказанном?

НГ-Ex Libris. - 28.07.11. = http://exlibris.ng.ru/koncep/2011-07-28/6_logo.html

Михаил Эпштейн. Sola amore: Любовь в пяти измерениях. – М.: Эксмо, 2011. – 496 с.

Как ни странно, в новой книге эссеиста, теоретика культуры и попросту своевольного мыслителя Михаила Эпштейна важен даже не в первую очередь предмет исследования. Хотя как знать, что вышло бы, случись у него другой предмет, менее насыщенный смысловыми проекциями и не настолько переполненный культурной памятью? И все же: интереснее всего здесь, пожалуй, то, что Эпштейн – на материале любви, надо признать, весьма благодатном для этих целей, выращивает собственную разновидность дискурса.

Он развивает персональный, приноровленный к его личной умственной оптике (но, пожалуй…

Таких книг, кажтеся, ещё не было. И всё-таки где-то в самом начале возникает мысль, что не еврей бы никогда такого не написал. И хорошо, что написал. И написал-то хорошо. Только вот это частное мнение, личный опыт, интимные переживания, а не непреложная истина. Михаил сам пишет, например, что у него составилась теория в один момент жизни, и через несколько месяцев: "...как же я далет теперь от этой...фантазии!" В то же время из-за того, что каждое мгновение описывается не как опыт, а как переживание здесь и сейчас, мысли выглядят как непреложные постулаты. И не со всеми я с ними согласна. Это "здесь и сейчас" указывает на несовершенство, неабсолютность, человековость описываемых переживаний. Так и надо их воспринимать. Как глубокий частно-общественный опыт становления отцом и осмысления…

Книга уникальная. Обычно о будущем говорят представители естественных и общественных наук, а гуманитарии прячутся в прошлое. Для философии, филологии и т.д. время как будто течет вспять. В этой книге широко и убедительно раскрываются перспективы обновления гуманитарных наук. Kакие методы востребованы уже сейчас и позволяют им активно воздействовать на общественное сознание? Как связана философия с техникой и с виртуальными мирами или как лингвистика воздействует на развитие языка? Чем эротология отличается от сексологии? Редко встречается столь ясное и вместе с тем креативное мышление. Советую прочитать всем, кто связывает с гуманитарными науками свое будущее.

Конструктор идеологий. "Новое сектантство" Михаила Эпштейна

Комедия идей

На месте власть предержащих, я бы книги, подобные "Симуляции" Бодрийяра и "Новому сектантству" Эпштейна тщательным образом от народа скрывал. Ведь, каждый по-своему, такие тексты вырабатывают у читающего стойкий иммунитет к идеологическому и прочим информационным воздействиям. Труд Эпштейна - редкий случай, когда за маской серьезного научного издания скрывается по-настоящему взрывной по своей сути литературно-культурологический эксперимент по построению различных идеологий из подручного материала.

Книга по своей форме напоминает "еретикон", сумму против всех ересей, где с высоты господствующей в СССР атеистической колокольни рассматриваются целых семнадцать якобы существующих в стране сект. Ключевое слово…

Книга удивила подходом автора к пониманию себя и своего ребёнка. Это поэзия отцовства. Как было бы хорошо, если бы она стала настольной у всех отцов.

Книга помогла понять причины, по которым я не верю в бога. Вернее я знаю, что есть высший разум, но искать его надо не в церквях, а внутри себя. Книга помогла принять себя, раньше я переживала, что являюсь агностиком. Очень много нового и интересного почерпнула.

Религиозное подвижничество: аскетизм, святость, юродство Абсолютное добро и правда, их поиски на Руси выливаются в религиозно-нравственное подвижничество: затворничество, столпничество, ношение вериг, юродство. Смысл этих подвигов-через свою личность воспроизвести христианские заповеди любви, непротивление злу, любви к врагам, особом «страстотерпстве» подвижников, связанных с переживанием крестных мук Христа. Смысл аскетизма- в культивировании воздержания, ведущего к господству над страстями и победе добра. Аскетизм на Руси-неотъемлемый элемент монашества, юродства, старчества. - Русский аскетизм восходит не к отвержению мира, не к презрению плоти, а к яркому видению небесной правды и красоты, которая своим сиянием делает ясной неправду, царящую в мире…Аскетизм есть средство и путь к…

Мне интересно,авторы произведений серьезно закладывают такой серьезный смысл в свои произведения,которые откапывают литературоведы. Особенно меня поражает глубина произведений гражданина Сорокина ("Голубое сало").Я-то,дура,думала,что это бред сумасшедшего,который просто взрывает мозг своей мерзостью.Оказывается,это гениальное произведение,пронизанное нитями метафизических наблюдений. Книга мне понравилось,столько информативности я еще не встречала.Рекомендую всем,кто интересуется литературой как наукой,которая истинно и является основой всех основ.

Икусство как повод поговорить. "Каталог" и "Диалоги" Ильи Кабакова Среди всех, кто гордо именуется художниками, концептуалисты - самые загадочные. Нигде еще в музеях искусства 20 века ваш покорный слуга не бывал так сильно озадачен, как в залах, посвященных conceptual art. Ну ладно Малевич, со своим черным квадратом рассуждал я, это все-таки какая-никакая, а картина. Но все эти повешенные на гвоздь куртки, писсуары и прочий "редимейд" - это разве искусство? Я тоже так могу! Захотев немного разобраться в этом вопросе, я выписал две книжки из серии “Библиотека московского концептуализма”. Первый опус под названием “Каталог” представляет собой расшифровку аудиозаписей диалогов художника Ильи Кабакова и философа Михаила Эпштейна. С текстом последнего "Новое сектантство" я…