Цитаты из книг — Энтони О'Нил

Такие дворцы можно было увидеть на земле нечасто, ибо если зло в чем и постоянно, так это в том, что у него всегда больше денег, нежели здравого смысла

- Последняя битва, - сказал Макнайт. - Нет, - грустно поправил его Канэван. - Бессмысленная потасовка.

Утренние прогулки для Макнайта были драгоценной возможностью упорядочить мысли, найти утешение в бодрящем воздухе, пробуждающейся птичьей жизни и прийти в университет если не горя энтузиазмом, то по крайней мере не разбрызгивая желчи. По дороге домой, когда он за неимением лучшего вкушал запахи сытных обедов, профессор…

Они вышли на Грасмаркет, где раньше вешали преступников и сжигали ведьм, а теперь понастроили банков, кофеен и гостиниц.

— Скалы Сэлисбери, — сказал Макнайт, указывая на конечную цель их путешествия. — Место рождения геологии. Они решили не осматривать угрюмые вершины, где Джеймс Хаттон впервые сформулировал свою теорию о том, что пирогенные скалы имеют вулканическое происхождение и намного старше любого библейского календаря, и наконец…

Знаете, что говаривал добрый волынщик Макнэб? — сказал он, чтобы обмануть нервы. — Что же он говорил? — спросил Прингл. — Что у загнанной в угол собаки есть одна секунда, чтобы решить, станет ли она тигром или зайцем. Одна секунда. И знаете, как поступит самый великодушный охотник? В эту секунду? — И как же, сэр? — Он…

У Гроувса не было собственных детей. Он не мог надеяться на наследников. Инспектор жил вместе с двумя из своих семи сестер, был женат на призвании и относился к нему не менее преданно, чем какой-нибудь иезуит-миссионер.

Тем временем туман, добравшись до Уорристонского кладбища, располагавшегося в другом конце Эдинбурга, стал (как позже напишет Гроувс) «густым, как бульон, который когда-то варила моя незабвенная матушка, только куда холоднее».

Сама наша природа устанавливает границы. Мы сознательно накладываем ограничения на мыслительный процесс и устраиваемся в удобной системе упрощений и архетипов. Мы добровольно подгоняем к этим архетипам даже самих себя, чтобы быть в ладу с миром, который соорудили из простых схем и нелюбви к сложности. Голодное,…

— Однако это вовсе не находится за пределами возможного, — к вящему своему стыду, спешно прибавил священник. — Я хочу сказать, если и есть точка, в которой наиортодоксальнейший клирик сойдется с наисовременнейшим философом, так это признание того, что нам известна лишь микроскопическая доля человеческих возможностей.…

— А что с фантазиями? Вы согласны с тем, что в снах все возможно и разум замирает? — Я уже миновала этот возраст, — с некоторым презрением сказала Эвелина. — О? — нахмурился Макнайт. — Вы считаете, что неправдоподобные сны — прерогатива лишь детского воображения? Она кивнула. — А полеты воображения? Сочинительский труд?…

— А о приюте? О чем вы думаете, когда я говорю о нем? Она задумалась. — Я думаю о туго перевязанном свертке. — Свертке? Не клетке? — В клетке можно дышать, — сказала Эвелина.

— Характеристики становятся понятными, когда мы, говоря о разуме, прибегаем к пространственным метафорам, — продолжал Макнайт. — «Вылетело из головы», «сломал голову», «отложилось в памяти». Но ведь чистый разум не имеет пространственного измерения. Даже наше убеждение в том, что разум не может соприкасаться…

— Тот факт, что занимаемая вами антицерковная позиция еще не совсем опустошила вас, утешителен. — О, я не намерен обвинять одну лишь Церковь. Сама наша природа устанавливает границы. Мы сознательно накладываем ограничения на мыслительный процесс и устраиваемся в удобной системе упрощений и архетипов. Мы добровольно…

— Вы все время пытаетесь связать философию и Церковь. — Пожалуй, — согласился Макнайт, — и та и другая всегда больше всего боялись мощной силы воображения, а мы проводим у него в рабстве огромное количество времени. — Воображение — лишь инструмент, им можно управлять посредством воли. Терьер смотрел в их сторону, но как…