Рецензии на книги — Джорджо Агамбен

Серьёзное чтение о, казалось бы, несерьёзных вещах. Во-первых, хочу напомнить, что Пиноккио-это совсем не Буратино. Во-вторых, перед нами эссе живущего в наше время философа, последователя Хайдеггера, Беньямина,Фуко, Деррида, поэтому о развлекающем повествовании речи здесь не идёт. Автор предлагает осмысленно подойти к чтению то ли сказки, то ли басни "Приключения Пиноккио. История деревянной куклы" Карло Коллоди. Агамбен - не первый комментатор этой книги, что дало ему возможность сделать сравнение различных интерпретаций: масонской, эзотерической, теологической, философской. Основная идея этого очерка заключается в том, что Пиноккио представляет собой механизм саморегуляции, присущий как миру природы в целом, так и человеческой природе в частности. Он ускользает от догматизма, от…

Те, кто читал и «Пиноккио», и его советский ретеллинг под названием «Буратино», наверняка отметили, что вариант нашего писателя куда более лайтовый. Произведение же Коллоди не даёт покоя выросшим детям, ставшим философами, филологами, культурологами, которые до сих пор не устают препарировать его, так как сказка сия весьма непроста. И кем только не называли Пиноккио – от посланника ада до проповедника масонства! Взрослые же. А взрослый, это не ребенок, что прочитал приключения и сбежал от разных сложных смыслов, закрепив основную мораль сей басни. А может и не закрепив, потому что и от неё хочется сбежать, очень уж она нравоучительная. Не хочется в детстве принимать, что надо обязательно становиться хорошим мальчиком, иначе тебе только одна дорога светит – в ослы. Но всё ли так просто?…

Эта книга является продолжением нашумевшей работы современного итальянского мыслителя Джорджо Агамбена Homo sacer. Суверенная власть и голая жизнь , которая до сего года была практически не известна в России, т.к. не переводилась, несмотря на то, что издана она еще в 90-х годах и на обширные дискуссии по теме.

В продолжении философ обращается к проблеме "Чрезвычайного положения", убедительно доказывая на исторических примерах и на анализе традиций римского права и современной ситуации, что Чрезвычайное положение все чаще подменяет собой право, что живем мы в непрекращающемся состоянии чрезвычайного положения.

Книга достаточна сложна для восприятия и не имея юридических познаний, мне было непросто ее читать, но для широкого читателя основной тезис (с моей точки зрения) философа, будет…

«Трагическая маска выражает мучительное приобретение характера посредством действий, а комическая маска – отстранение от характера путем карикатурного подражания»

(С. 104) Поначалу может показаться, что это очередная книга об истории масок комедии дель арте. Однако это не так, хотя бы потому, что в центре внимания Джорджо Агамбена в основном Пульчинелла. Автор несколько раз фактически меняет ракурс рассмотрения своего персонажа: это и исследование театральной маски, и природа комического вообще, и рассуждения о философии других философов, и наблюдения за итальянскими артистами ХХ века. Текст собственно философский разбавлен условно художественными диалогами Пульчинеллы с другими персонажами, среди которых есть даже Лейбниц! Агамбен отталкивается от конкретного цикла рисунков Джандоменико…

Книгу эту я прочел около трех раз прежде чем отметить ее для себя как "прочитанную". Несмотря на небольшой объем(по существу она является стенограммой лекции Дж.Агамбена), концентрация в ней совершенно разноплановой информации делает ее освоение серьезным вызовом. Автор затрагивает не только философские проблемы повеления как такового, но обращается так же к семантическому и этимологическому анализу власти, воли, мощи и так далее. Так как жанр рецензии не предполагает сколько-то полное изложение содержания книги, я, дабы постараться пробудить интерес к ее прочтению, остановлюсь лишь на отдельных моментах, которые видятся мне ключевыми, основными поставленными автором проблемами. Итак, первое, чего касается Дж. Агамбен в своем анализе - это метафизика "аrhe". Отталкиваясь античной…

Автор на основе теоретизирований, латинского языка и анализа жизни концентрационных лагерей приходит к удивительным заключениям, но кажутся они удивительными только до тех пор, пока не попробуешь посмотреть на мир его глазами и тогда понимаешь - черт побери, да он прав! И как бы хотелось, что бы он оказался все-таки не очень прав. Самый, наверное, спорный его тезис, который он блистательно доказывает - это схожесть тоталитарных и демократических режимов. И где эти хваленые демократии? Вначале читалось сложно, но когда мысль автора ближе к середине разворачивается в полной своей красе - то уже не отпускает.

Однозначно must read для тех, кто интересуется международными отношениями и мировой политикой и пытается лучше понять современные мировые тенденции. И да, автор относится к доселе…

Сложно и читать эту книгу и писать на нее рецензию. Любопытно

Всякий раз, когда власть оказывается на грани разложения, пока кто–нибудь отдаёт приказы, всегда найдётся также кто–нибудь — пусть даже один–единственный — кто будет повиноваться командующему. Власть перестаёт существовать лишь тогда, когда отказывается отдавать приказы.

И ведь действительно всегда будут подчиняющиеся. И именно поэтому власть и существует. Интересно приказы ни с чем не соотносятся в мире.

«Он идёт» или «Карло идёт». Эта последняя пропозиция является высказывающей в аристотелевском смысле, так как она может быть истинной (если Карло действительно находится в процессе ходьбы) или ложной (если Карло сидит). Тем не менее, в каждом случае она соотносится с чем–то в мире, выявляет бытие или небытие чего–то. А…

https://youtu.be/gbCzr0J2wHY

Конечно, ожидал я от этой книжки слишком многого, поэтому в результате всё же был разочарован. Например, я хотел бы услышать от Агамбена, чем отличается "развратная" нагота от наготы на фотографии-произведении искусства. Можно ли как-то обозначить это различие помимо концептуальной парадигмы искусства? На деле же передо мной оказался богословский трактат (сборник статей по факту), защищающий одежду (покровы), как символ красоты. При этом невидимая одежда выдаётся за исключительно христианскую концепцию. Возникает ощущение, что философы просто не способны в своей сухой интеллектуальности постигнуть плотскую страстность первобытного инстинкта. Ну да, зрители выставки Ванессы Бикрофт были в замешательстве, но это вовсе не значит, что искусство победило первобытные инстинкты. Никакого…

Книга Джорджо Агамбена представляет собой довольно подробный и нетривиальный философский комментарий к первой строке из Послания апостола Павла к Римлянам. Агамбен анализирует каждое слово как плодотворный философский материал. Приводя данные и филологии, и философии, он показывает, что богословие Павла стало крайне важной вехой в развитии европейской философии, даже если её корифеи не отдавали себе в этом отчёта. Импульс, заданный пониманием Павлом сущности времени, веры и призвания, имеет отражение и в XX веке, будь то у М. Бубера или В. Беньямина. Книга не написана просто, понимание автора требует определённых усилий, которые, в свою очередь, будут вознаграждены.

Сложно писать рецензию на философскую книгу. Читать интересно. Парадоксальность высказываний автора заставляет задуматься. О желаниях, вещах и авторах. Желания осуществленные и не рассказанные. Образ или слова. Автор, как ограничение прав. Как несуществующее. И вещи, которыми можно пользоваться, т.е. профанации. И те, что являются не используемыми. Выставочная стоимость вещей - основное капиталистическое понятие. Туризм как невозможность профанации. Читать книгу можно не один раз и находить что-то и разбираться и пытаться понять.

13:36

Еврофилософия сейчас практически бесплодна, или порождает каких-то странных мутантов. Вдобавок к скучнейшему Хабермасу, пустозвону Гидденсу или к французским извращенцам от постмодернизма сейчас активно добавляют Агенбена. Рецепт прослыть «вумным», в общем, известный. Надо взять что-то основательно забытое (у гомоструктуралиста это была история безумия), у Джорджо – тёмные места римского права – и актуализировать это. Потом залезть в библиотеки и цитировать то, что сто лет уже никто не читал. Все это пристегнуть к деяниям злых нацистов, рассмотреть в перспективе 11 сентября, – и готово. (Характерно, что опыт преступлений большевиков и ГУЛАГа упоминается очень вскользь – а не был ли Дахау ответом на Колыму?) Главный оппонент, который не дает покоя либерайтам – это, конечно, К.Шмитт.…

Спасибо за наклейки, но, кажется, мой роман с Агамбеном закончился.

На самом деле это не комментарий к Посланию к Римлянам как целостному документу, а детальнейший (почти на 200 страниц) разбор первых 10 (!) слов этого послания, содержащих, по мнению Агамбена, квинтэссенцию текста. Эрудиция автора впечатляет: с одинаковой лёгкостью он обращается к наследию Отцов Церкви, средневековых теологов, культурологов-лингвистов-филологов XVIII-XX вв., Канта, Маркса (!), Беньямина, Деррида и мн. др. При этом не нужно думать, что книга - просто сборная солянка чужих идей. Агамбен выстраивает аргументацию точно и изящно, не допуская ни излишнего словоблудия, ни скачков в рассуждении, и ссылается на перечисленных мыслителей тогда, когда это необходимо. Отдельный приятный бонус - приложение, содержащее все рассматриваемые в книге фрагменты Посланий Павла на греческом с…

Заинтересовали идеи барона Юкскюля. (мир любого живого существа - umwelt - всецело определяется набором специфических раздражителей). Как пишет Агамбен,

характерной чертой Юкскюля является полное отсутствие всякой антропоцентрической перспективы в науках о жизни и радикальная дегуманизация природы

И ещё замечательное описание окружающего мира клеща: всего 3 раздражителя, составляющих подобие математического пространства. + забавная история о клеще, без пищи прожившего в лабораторных условиях 18 лет в состоянии "комы".

Странная книга. Начиная читать я долго не могла понять о чем вообще эта книга. Выборочно выбранные откуда-то кусочки описывающие человека и животное. В основном в христианской вере. Попытка объяснить чем отличается человек и животное. Некоторые примеры слишком запоминаемые, по отвратительности. И так хочется их развидеть. Какой-либо стройной теории я в этой книге не увидела.

Не видим ли мы сегодня — вокруг нас и среди нас — людей и народы без сущности и идентичности, предоставленных, так сказать, своей бессодержательности и бездеятельности — в непрерывных поисках ощупью какого–то наследства и какой–то задачи, наследства как задачи — пусть даже ценой грубых фальсификаций?

Налицо глобальный конфликт. Если биовласть народов третьего мира (и шире – «небелых») опирается на большее число рождений, молодость, помноженные на увеличивающуюся продолжительность жизни, то собственную биовласть стареющему Западу придется сохранять, опираясь на современные лаборатории и новые научно-технические прорывы, связанные теперь уже не с ядерной физикой и космосом, но с генетикой и нанотехнологиями. Все это соответствующим образом выливается в медийное пространство, где Запад тоже доминирует, создавая кумулятивный, «конвергентный» эффект в борьбе за мировое господство. Вполне возможно, что попытка перестраивания природы человека как раз и означает новый тип чрезвычайного положения, о котором Д.Агамбен пишет, как о «действии той машины, которая неуклонно ведёт Запад к мировой…

Если надо было бы описать опыт прочтения одним предложением, то подойдёт цитата из самой книги:
"Здесь прежде всего нужно отказаться от lectio facilior...(лёгкое чтение, простейшее прочтение (лат.)"

Пора переиздать, но в твердой обложке!