королем (так называемого тогда) «голубого» очерка – предусматривающего высшую степень уважения к герою. Как он, член партии, но не прошедший никаких номенклатурных школ, публично дрался с всесильным «кронпринцем» - зятем Н.С.Хрущева (тогда Первого секретаря ЦК КПСС) Алексеем Ивановичем Аджубеем, бывшим в то время ещё и его главным редактором. Или, как чуть позже, в Центральном Доме Журналиста, когда Чачин уже работал в журнале «Молодой коммунист» редактором отдела комсомольской жизни, а Аджубей был главным редактором второй газеты СССР «Известий», – Чачин, порвав рубаху на груди, шел на аджубеевский пистолет с криком: «Стреляй, гад! Стреляй!.. Стреляй туда, куда фашисты били!»
...
Итак, в городе Владимире я оказался из-за Чачина. Дело в том, что Владимир Михайлович и Лия Николаевна сочетались законным браком аккурат во время моей срочной службы в рядах вооруженных сил – 13 января 1973 года.
...
С другой стороны, Чачин Владимир Михайлович сделал неимоверно мало по сравнению с тем, что мог бы. Человек необыкновенно цельный, он шел по жизни, не задумываясь о ней. Уйдя на войну семнадцати лет от роду добровольцем, он так с неё и не вернулся. Вплоть до 1977 года.
К своему уникальному дару он относился варварски. Как и может, и должен относиться варвар, которым он, в сущности, и был. Психология юного воина: я молод, красив, талантлив и так будет всегда! Жизнь – прекрасна и бесконечна…
Мой отчим, Чачин Владимир Михайлович, был прооперирован с диагнозом «острый холецисто-панкреатит» в больнице города Гагра – столице Абхазии, на пляжи которой он со своей женой (моей матерью) отправился отдыхать. Это смертельно опасное заболевание посетило его уже в третий раз. И было спровоцировано регулярным употреблением вовнутрь спиртосодержащих жидкостей. И его предупреждали: «В третий раз – не откачаем!» Но ему не суждено было прислушаться к этому предостережению врачей. С одной стороны, не пить он уже не мог. С другой, - пронесло раньше, значит, пронесет и потом. Иллюзия неуязвимости слишком молодого солдата: «Могут убить всех, но не меня!»
Когда моя мать увидела его после операции – с двумя трубками, торчащими из низа живота, она поняла, что он умрет. И она сделала две вещи. Первая: она попросила врачей всё построить так, чтобы Володька Чачин не понял, что он умирает. Если бы, не дай Бог, Чачин это понял, с ним бы началась истерика. А она не хотела увидеть своего любимого мужа слабым. И чтобы другие это увидели. Вторая: она срочно вызвала в Гагры его младшего и любимого сына – Лешку Чачина. Чтобы тот простился с отцом, чтобы посидел около его кровати. Сама Дербышева Лия Николаевна металась по городу в поисках нужных лекарств. 1977 года – время повального дефицита.
Мой отчим умер, точнее - умирал, раньше, чем врачи это констатировали. Прямо на операционном столе он пережил клиническую смерть. И когда его оживили, то, по словам моей матери, он дергался и кричал: «Пустите меня туда! Туда!»
Говорят, что перед смертью человек видит близких ему людей, с которыми ему очень хорошо, которые с ним приветливы и которые зовут его с собой.
Кого мог видеть Володька Чачин?
Может быть, дворовых пацанов конца 30-х – начала 40-х, с которыми он хулиганил на родной Плющихе, вписывался без билета на последние сеансы «Чапаева» в кинотеатр (когда-то «Арс», а в те времена - «Юный зритель») в центре Арбата, катался на задних бамперах больших лимузинов, придерживаясь за запасное колесо?
Или, может быть, тех семнадцатилетних юношей, с которыми Володька Чачин уходил на фронт в составе комсомольского добровольческого батальона? Как они – молодые, красивые, в новенькой пехотной форме, вооруженные ПВТ – полуавтоматическими винтовками Токарева с полированными ложами и кокетливо выступающими магазинами, - садились вместо харизматических теплушек в …вагоны дачного поезда? Как его разбудили и отправили на паровоз – пугать своей винтовкой германские самолеты? Как потом всем своим комсомольским добровольческим батальоном при атаке гитлеровцев лежали в окопах и лупили сапогами по затворам клятых ПВТ, которые в массовом порядке отказывались стрелять? А немцы, не ожидая такого подарка от советских оружейников, вяло и с опаской шли в атаку, думая, что русские их заманивают?
Или же ему виделась рота курсантов школы механиков морской авиации, которых он – заслуженный и тяжелораненый девятнадцатилетний фронтовик – в глубоко тыловом уральском городе Пермь, будучи гвардии старшиной с помощью кросса и окапывания голыми руками в снегу заставлял на вечерней прогулке петь «Утро красит нежным светом»?
Может быть, он вспоминал свою журналистскую братию? А, может быть, женщин, которых он – молодой и дерзкий цыган-полукровка – до встречи с моей матерью любил в товарных количествах?
Этого мы уже никогда не узнаем….
Родные сыновья – Юрий и Алексей Чачины – стали сначала шоферами, а потом – алкоголиками. Его старший внук, которым он очень гордился и которого назвали в честь его – Володька Чачин «второй» - ушел служить в армию свои два года. Уж не знаю, где и как он служил, но через два года он вернулся домой – буйным алкоголиком. Несчастная Валя Чачина – его старшая сноха, - получила на руки две пьяные беды сразу….
Сергей ПОНОМАРЁВ. Проза, статьи, эссе
