Меша Селимович — о писателе

завлитом Национального театра, главным редактором издательства «Свeтлост». С 1971 на пенсии, жил в Белграде. Лауреат национальных литературных премий, его произведения переведены на многие иностранные языки.
С. вступил в литературу как новеллист («Оскорбленный человек»/«Увриjeђени човjек», 1947; «Первый отряд»/«Прва чета», 1950; «Чужая земля»/«Туђа земља», 1962) и автор небольших романов («Тишина»/«Тишине», 1961; «Туман и лунный свет»/«Магла и месечина», 1965). Главной темой его творчества этих лет была Вторая мировая война, а также исследование психологии человека, попавшего в мирные условия, его трудная адаптация к ним, несоответствие идеалов военного времени наступившей обыденной действительности. Критика в целом оценила эти произведения невысоко и проявила к ним определенный интерес лишь после появления лучшего романа С. «Дервиш и смерть» («Дервиш и смрт», 1966), переведенного на большинство европейских языков, в том числе на русский, и удостоенного многих премий. В продолжение «Дервиша», по словам самого автора, был написан роман «Крепость» («Тврҕава», 1970). Оба произведения и писателем, и критикой отнесены к жанровой разновидности философско-психологического романа-притчи или романа-параболы с историческим сюжетом. Действие в них происходит в Боснии в XVIII в., причем сюжет «Крепости» опирается на события, отраженные в летописи одного из жителей Сараево того времени, Мустафы моллы Башескии. Однако историческая характеристика эпохи в романах явно ослаблена: время действия может быть отнесено и к XVII в., в «Крепости» встречаются реалии XIX в., а в размышлениях главного героя этого романа о социальной революции, власти и человеке чувствуется отражение трагического опыта XX в. Обращение писателя к экзистенциальной проблематике определяет своеобразие образной системы и сюжета произведений. К героям «Дервиша» и «Крепости» сводятся все нити романов. Оба они – и дервиш Ахмед Нуруддин и учитель Ахмед Шабо – выступают в качестве повествователей, оба далеки от обычной, бытовой действительности, оба ставят перед собой сложные философские проблемы, решению которых полностью подчинены их судьбы и сюжет произведений. Экзистенциальная проблематика – проблема выбора и ответственности, свободы от обстоятельств и догм, постижение глубин собственного «я» – четче поставлена в «Дервише». Герой вступает в прямое столкновение с действительностью, в то время как герой второго романа чаще использует для проверки своих идей других персонажей. В «Дервише» подчеркивается большая зависимость сознания человека от господствующих представлений и норм морали, в большей мере проявляется трагическое начало. Столкнувшись в молодости с изменой любимой девушки, он в поисках душевного спокойствия, обретения смысла бытия уходит в монастырь (текию). Однако казнь невинно осужденного брата разрушает его привычные представления о справедливости мироустройства, о жизни и смерти. Следование догме, представленной в романе Кораном, заводит героя в тупик, а борьба со злом при помощи зла обрекает на гибель. Гуманистическая вера в возможности личности представлена в романе в образе друга дервиша, а во втором романе – в образе его главного героя. Он, как и дервиш, проходит через унижения, его, женатого человека, постоянно преследует бедность. Спасая революционера, он становится невольной причиной гибели других людей. Финал романа остается открытым: вновь начинается война, и герой не может избавиться от страха за будущее своих детей. Но в отличие от дервиша он не нарушает законов нравственности и, по словам С., остается «бодрым и морально чистым». Оба романа писателя глубоко психологичны. Не только поведение, но и философские размышления героев, как правило, мотивированы их душевным состоянием. Относительная психологическая однолинейность некоторых других персонажей, присущая в целом роману-притче, дополняется у С. загадочностью, необъяснимостью их поведения. Писатель отмечал, что ему не по душе подход, при котором полностью раскрывается характер героя, что невозможно и в действительности. Постановка философских проблем подкрепляется в романах С. откровенно выраженным лирическим началом. Оно проявляется в описаниях природы, в воспоминаниях детства, в портретной характеристике персонажей, в исповедальной манере повествования, в богатстве языковых средств, временами – в ритмической организации текста. В следующем произведении – «Остров» («Острво», 1974) С. сохраняет свое пристрастие к жанру романа-притчи. Обращаясь к послевоенной действительности, в нем он тем не менее уводит героев от современной цивилизации, ставя почти в каждой главе-новелле философские вопросы. В духе размышлений Ф.М. Достоевского о страданиях ребенка, положенных в основу счастливого будущего человечества, студент-социолог расспрашивает главных героев-пенсионеров о допустимости гибели далекого китайского правителя («мандарина») для блага всех пенсионеров на земле. В незавершенном романе «Круг» (1983) С. возвращается к тематике своих ранних произведений, к изображению первых послевоенных десятилетий, рисуя судьбу молодого человека, потерявшего брата-подпольщика в годы Второй мировой войны и вступающего в полосу идеологического кризиса.

(С.Н. Мещеряков)