История болезни моей мамы

Работа над книгой про историю болезни мамы практически завершена, и я готова рассказывать об этом подробнее. На протяжении всего лечения я держала в голове мысль, что буду жаловаться на халатность врачей. Нам попадались и человечные специалисты, но таких, к сожалению, было мало.

Пофигистическая цепочка тянется с начала маминой болезни. В марте она сдала анализы в платной клинике в городе Новочеркасске, когда её стала мучить непрекращающаяся рвота. Врач сказал, что это психосоматика, и рекомендовал обратиться к психиатру, который выписал ей транквилизаторы. Серьёзно, блин? Мама поверила в эту байку и стала грешить на стресс и усталость. Тем временем опухоль внутри неё росла с бешеной скоростью и всё больше перекрывала путь из желудка.

В мае мама попала по «скорой» в реанимацию с обезвоживанием и непроходимостью кишечника, где её подержали несколько часов и перевели в терапевтическое отделение. Со скандалом лишь через полтора дня маму вернули в реанимацию, а ещё через несколько дней прооперировали. Спойлер: накосячили хирурги знатно.

С этого момента меня дико бомбит!

Заведующий хирургическим отделением не взял биоматериал из опухоли для проведения гистологического исследования, побоявшись кровотечения, и сказал, чтобы пациентка сама после восстановления ехала в Ростов для проведения биопсии.

С этого момента всё пошло нет так!

В Ростове маму тоже беспонтово продержали две недели. Потом ещё вынудили сидеть дома девять дней в ожидании направления из поликлиники в московский онкодиспансер, где мама проведёт три недели и выпишется без верифицированного диагноза.

Летом мама трижды попадала по «скорой» в больницы, и за это время я успела пообщаться с многими врачами. С каждым новым знакомством мне всё больше и больше хотелось жаловаться в прокуратуру, Минздрав, в страховую компанию, куда угодно, лишь бы моей маме помогли, но я продолжала искать мирные пути и верить в людей. Спойлер: зря!

В сентябре мама умерла.

Даже в морге я умудрилась столкнуться с людьми, которые навязывали своё мнение, называя вскрытие человека неправославным кощунством. Я не могла оплакать маму в первые дни, потому что боролась за получение грёбаного протокола о вскрытии. Я боролась, чтобы тело мамы не изуродовали к церемонии прощании, потому что эти люди могли так поступить и говорили, что они не обязаны следить за её конечностями и что её челюсть в любой момент может отвиснуть... Они это серьёзно?!

Если бы не моя подруга Марина, я бы сдалась. Я бы отдала любые деньги, чтобы проститься с мамой достойно. Марина боролась вместе со мной и всё разрулила. Она помогала мне искать информацию о раке поджелудочной, она помогла мне и после того, как опухоль убила мою маму, а врачи чуть не убили меня своим отношением к больным.

Прошло почти полгода со дня маминой смерти, а у меня на телефоне до сих пор открыты вкладки в браузере со статьями, куда жаловаться на халатность врачей и где найти хорошего юриста. Эти статьи я так и не прочитала, потому что понимаю, как работает бюрократическая машина, и не хочу ввязываться в неё снова. Не хочу задохнуться от жажды мести.

Я написала книгу под названием «Абдоминально», чтобы у онкопациентов и их родственников была своя Марина, которая поддержит, поборется и протянет руку, когда потребуется. Хочу, чтобы люди, столкнувшиеся с тяжёлым заболеванием, не чувствовали себя одинокими и не терялись в неизведанном онкологическом мире.

Давайте держаться за руки, друзья!