Цитаты из книг — Ханну Райаниеми

— Ты не слишком большая поклонница живописи? Она негромко смеется. — Искусство не должно быть плоским, или мертвым, как это, — говорит Миели. — Оно должно звучать. — Мне кажется, в таком случае его назвали бы музыкой.

Косонен отдал все. Первый миг, когда он осознал, что написал что-то стоящее. Разочарование, которое он испытал, поняв, что поэты никому не нужны в этой крошечной стране и что стопки дешевых изданий его первого сборника покрываются пылью в книжных магазинах. Ревность, которую он почувствовал, когда Мария родила Эсу – каким…

По щекам Соана текут слезы. – Я не думал… Не предполагал… Его кожа вдруг вскипает. Мозг вспыхивает, как плененная звезда. «Одна случайная мысль», о которой обмолвился призрак Барбары Соан. – Я так и не понял, что он всегда выигрывал, – говорит Соан. Они вместе поднимаются в небо, мертвый Дюпре, умирающий Соан и…

Они включили собор с высоко поднятой плавучей платформы, которую держали на весу ветряные мельницы, – еще один сбой движка «Дварфкрафта», который обнаружила Райя. С этой высоты Кев видел весь собор, золотую, красную, черную мандалу, вырезанную на зеленой поверхности и полную сложных деталей. На платформе была единственная…

Трансформация — это тяжелый и болезненный процесс, как будто с размаху кусаешь персиковую косточку и твердое ядро реальности едва не ломает зубы.

Осколки раскаленного металла полетели в воздух, один упал на руку Тюхе. Скафандр вскипел, отбрасывая его. Песчаный червь выполнил аварийную остановку, и Тюхе чуть с него не свалилась. Он начал выпускать маленькие ремонтные граги, и Тюхе стало стыдно. Она долго сидела неподвижно, пока ее дыхание не выровнялось, а жалобы…

Когда Бернард ушел, Хейзел села и долго смотрела на костюм, на свое лунное отражение в шлеме. A7LB, принадлежавший Питу, раскинулся на кресле и выглядел очень довольным собой. – Мудак ты, – сказала она и встала. – Тупой самодовольный мудак. И с чего ты взял, что все еще мне нужен? Она сгребла скафандр и потащила его в…

Однажды утром Антти проснулся от тихого нашествия паркурщиков, один из которых свалился через крышу ему на голову. Он заботился о заблудших парижанах, как мог, соорудил из своего сарая временное убежище. Тем не менее ситуация была не лишена плюсов. Он отвел мать в бутик «Луи Виттон», и они выпили кофе в кафе, которое…

Иногда требуется лишь несколько мгновений, чтобы стать другим человеком. А иногда на это уходят столетия.

Я никогда не рассказываю о своих планах, пока они не сформировались окончательно. Это творческий процесс. Преступники – все равно что артисты, а сыщики – всего лишь критики.

Папа посмотрел на меня и улыбнулся серой улыбкой. Хотел бы я сказать ему, что собираюсь делать, но он не понял бы меня. Его мысли теперь были мыслями семьи, мысли обитали там, куда я не хотел, в холодной кладбищенской земле, в месте между небом и адом. Дочь Туони приложила Маркку к груди. Мой брат встал на колени у алтаря…

Я подхватываю в воздухе длинный тонкий осколок сапфира и со всех сил втыкаю в левую ладонь между пястными костями. Я едва не теряю сознание. Осколок по пути рвет сухожилия и вены, царапает кости. Это все равно что пожать руку Сатане: боль полыхает перед глазами красно-черными пятнами.

Тюрьмы похожи на аэропорты, когда-то существовавшие на Земле. Там никому не нравится. Там никто не живет. Мы просто проходим сквозь них.

Открылась дверь, и в сауну проник холодный воздух. Яакко открыл глаза: вошла женщина. В отсветах печного огня она уже не казалась бледной: кожа ее покраснела и казалась выпеченной из красной глины. Тело у нее было молодое, с тяжелой, круглой грудью. Холмик лобка покрывали темно-золотые волосы. А лицо у нее было лишено…

Сердце сжимается под ребрами. В носу стоит запах мокрой псины. «Собака маленькая», – говорит этот запах. «Сдавайся», – говорят глаза. Я погружаю пальцы в шерсть на загривке Руби, но она скулит и пятится, рычит, как сердитый щенок. Глаза у черной собаки – как фары дальнего света, и она идет прямо на меня. Кажется, что…

...не знаю, где вы отыскали свое остроумие — на дне бокала или на губах хорошенькой девушки, но я рад, что это случилось!