Цитаты из книг — Жан Мари Гюйо

Любовь—ко всем людям, какова бы ни была их нравственная, умственная или физическая ценность,—вот та конечная цель, которую должно преследовать общество.

Абсолютно говоря, к жестоким людям—зверям, как и к прочим существам, должно относиться снисходительно, милосердно. В моральной смысле эти люди достойны сожаления, независимо от того, свободна ли или несвободна их жестокость.

До тех пор, пока преступник остается преступником, он стоит вне всякой моральной санкции; прежде чем наказывать преступника, его следовало бы, нравственно переродить, чтобы он сознал всю тяжесть своего проступка, а если это. произойдет то зачем же его наказывать? Воля, одаренная свободой выбора—все равно, преступна она…

У дикарей популярный человек считается почти богом, более цивилизованные народы видят в таком человеке „провиденциальное орудие“ ; но наступит момент,когда все будут видеть в нем просто человека и ничего больше. Увлечение народов Цезарями и Наполеонами постепенно исчезнет; уже теперь только слава людей науки кажется нам…

Уменьшить на земле хоть одно страдание—есть уже цель, способная удовлетворить человека; на самом деле, уменьшая страдания, этим самым мы уменьшаем, пусть на бесконечно малую долю, всю сумму зла на земле.

Ребенок, которому хочется достать рукой сияющую на небе луну, не удовлетворив своего желания, несколько минут поплачет и затем утешится чем нибудь другим, точно также и человек, который хотел бы владеть вечностью, испытывает чувство беспредельной грусти при мысли о неосуществимости этого желания; эта скорбь заставляет…

Наоборот, подвергать себя опасности—естественное свойство всякой личности с здоровым моральный складом; подвергать себя опасности для блага других — значит только сделать еще один шаг вперед по этому пути.

Человеческая природа, сказал китайский мудрец—скептик Менций одному последователю Конфуция столь мягка и гибка, что ее можно сравнить с ивовой ветвью, справедливость и правосудие— словно сплетенная из нее корзина.

Счастье мыслителя или художника—недорогое счастье.Читая книгу, или наслаждаясь созерцанием пейзажа, вы можете получить удовольствие неизмеримо большее, чем глупец в расписной с гербами карете, запряженной четверкой лошадей. Удовольствия высшего порядка являются одновременно и более интимными, и более глубокими. Они в…

Художники всегда представляли милосердие в образе матери,протягивающей детям свою наполненную молоком грудь. И действительно, милосердие походит на мать, любовь которой слишком широка, чтобы любить только свою семью. Материнская грудь нуждается в голодных ртах, которые насытились бы ею; так и сердце настоящего человека…

Работать—значит производить, а производить—значит быть полезный одновременно и себе и другим. Труд становится опасным только при условии накопления его в капиталистической форме; в этом виде он может принимать явно эгоистический характер, и в силу своего внутреннего противоречия кончить собственный разрушением, благодаря…

Некоторые реки Америки имеют с виду совершенно черную воду, но зачерпните ладонью немного этой воды, и она окажется прозрачной как кристалл,—чернота ее, оптический обман благодаря большой массе воды. Точно также, каждая минута нашей жизни, взятая в отдельности, может быть окрашена приятным безразличием, той…

В разговоре не повторяй то и дело о своих подвигах и об опасностях, которым ты подвергался; так как, если тебе доставляет удовольствие рассказывать о них, то другим не доставляет удовольствия тебя слушать.

Никогда не называй себя философом и не болтай о философских теориях перед чернью; но делай то, что вытекает из этих теорий, подобно тому, как на пиру не рассуждай, как следует есть, a ешь, как следует.

Вера представляет род умственного самоубийства, которое нельзя никоим образом оправдать, призывая на помощь моральные доводы. Истинная мораль должна повелевать уму неутомимо искать, т. е. именно остерегаться веры. В области мышления нет более высшей нравственности, чем истина, и когда не владеешь ею в виде достоверного…

Не вырабатываются ли у нас понятия о боге по образу нашего несовершенного общества? Мы рисуем его себе запятнанным кровью и слезами. Этому еще варварскому, но необходимому в наши дни понятию суждено, быть может, исчезнуть бесследно.

Религии, представляющие в глазах философа, свод систематизированных суеверий, были созданы для определенного времени и для определенной эпохи. Человечество чувствует потребность поклоняться чему нибудь, а потом оно сжигает то, чему поклонялось.

Зародыши пессимизма есть в каждом из нас; чтобы понять и судить жизнь, нет даже надобности долго жить—достаточно перенести много страданий.