Лучшие книги Ника Ланда

В первый том сочинений английского философа и писателя Ника Ланда вошли его ранние, более или менее выдержанные в академическом стиле работы. Но, продвигаясь от одной статьи к другой, мы видим, как "более" обращается в "менее": Ланд начинает использовать академическую оболочку научной статьи, чтобы едко критиковать, а то и насмехаться над "академичностью" как таковой. Часть статей этого тома посвящена развенчанию критической философии Иммануила Канта, влияние которой Ланд видит в "разумной" сдержанности, протестантской дисциплинированности и зубодробительной скучности академических практик. Кант, подчиняющий разуму даже мистицизм, не говоря…

Во второй том сочинений английского философа и писателя Ника Ланда вошли работы, с которых началось его вторжение из будущего. В них Ланд отказывается от комментариев, более или менее укладывающихся в привычный историко-философский формат, и вместо этого обращается к теоретико-фантастическому рассмотрению проблем грядущего, преследующих нас уже сегодня. Если ранее в число его спутников входили Ницше, Батай, Чоран и Тракль, то теперь повествование разворачивается на фоне войн между транснациональными корпорациями, людьми и искусственным интеллектом, а главными героями выступают компьютерные вирусы, беглые репликанты, терминаторы, Уинтермьют и полковник Курц, сплавившийся с киберпространственной матрицей и джунглями из оптоволокна. Собранные в настоящем томе экспериментальные тексты во многом даже больше, нежели последующие, сохраняют свою актуальность для восприятия философско-политической повестки Ланда в наши дни. Именно в них обнаруживаются основы ландовской версии акселерационизма, в соответствии с которой Капитал издавна воплощает в себе судьбу всего космоса, долю интеллекта и участь человечества. Всеобщая экономика не дожидалась человека для того, чтобы ее интенсивности могли циркулировать, и не будет справлять по нему тризну. В отличие от Делёза и Гваттари, чей либидинальный материализм, однако, наиболее полно отразился в его творчестве, для Ланда машинное бессознательное составляет природу, которая не просто равнодушна ко всякой жизни, пускай даже неорганической, но стирает границы между жизнью и ее нулевым истоком-назначением, обращая их сначала в низкочастотный шум, а затем в готическую прямую линию на мониторе. Человечеством была выстроена целая система безопасности, чтобы сковать льдом безличные машинизмы Земли, однако процесс истребления не остановить. И даже более того: тормозить его не имеет смысла, ведь истребляемое заблуждение — человечество — уже было истреблено. Вопрос только в том, что же находится дальше, на следующем уровне.

An important literary and philosophical figure, Georges Bataille has had a significant influence on other French writers, such as Foucault, Derrida and Baudrillard. Written as a communion, this book looks at Bataille's theoretical issues in philosophy, sociology, psychodynamics, politics and poetry. Cultural modernity is diagnosed down to its Kantian bedrock with its transcendental philosophy of the object, but Bataille's writings cut violently across this tightly disciplined reading to reveal the strong underlying currents that bear us towards chaos and dissolution - the violent impulse to escape, the thirst for annihilation.

Level 1, or world-space, is an anthropomorphically scaled, predominantly vision-configured, massively multi-slotted reality system that is obsolescing very rapidly. Garbage time is running out. Can what is playing you make it to Level 2? Fanged Noumena assembles for the first time the writings of Nick Land, variously described as 'rabid nihilism', 'mad black Deleuzianism', accelerationism , and 'cybergothic'. Wielding weaponised, machinically-recombined versions of Deleuze and Guattari, Reich and Freud, in the company of fellow werewolves such as Nietzsche, Bataille, Artaud, Trakl and Cioran, to a cut-up soundtrack of Bladerunner,…

В третий том собрания сочинений английского философа и писателя Ника Ланда вошли работы, объединенные двумя темами. Первая из них - его личные эксперименты с нестандартными письменностями и исчислениями, главнм образом проведенные вне рамок коллективных практик Группы исследовании кибернетической культуры (ГИКК), и развивающие темы, от которых Ланд не отступился до сих пор, такие как йцукеномика или каббала. Некоторые из этих текстов максимально неформальны и дики - прочесть их можно только в режиме «вирусно-экспериментальной поэзии». Другие же не только из относительно нормальных предложений, но и обращаются к реальности. Свое нестандартное понимание исчисления и связи математики с мышлением Ланд тут же применяет в сфере экономики и искусственного интеллекта, которые, впрочем, для него почти неразличимы, - этот тренд начинается в конце девяностых, но продолжается до сих пор, и недавние работы Ланда на эту тему также входят в настоящий том. Вторая тема - истоки ГИКК и их гипервереального «двойника», Клуба Ктулху, используемого ГИКК в качестве концептуального персонажа для исследования кибернетического и демонического, а также вселенских заговоров, масштабных сект, грядущих катастроф и прочих непременных атрибутов гиперверия. Наконец, этот том не был бы завершен без «Критики трансцендентального мизерабилизма» и «Грязной шутки» - едких комментариев, написанных Ландом о политике левых и о самом себе на закате академической карьеры.

Жорж Батай — ключевая фигура в литературе и философии, чье влияние простирается на таких мыслителей, как Фуко, Деррида и Бодрийяр. Книга Ника Ланда «Жажда аннигиляции» представляет собой первое англоязычное исследование, целиком посвященное наследию Батая. Однако Ланд не пытается адаптировать идеи Батая для широкой аудитории или вписать их в рамки сухого академического дискурса. Скорее, он стремится приобщиться к Батаю, быть соучастником в его преступлениях.

В книге поднимаются теоретические вопросы философии, социологии, психологии, политики и поэзии, но они служат лишь ступенями для погружения в пучину жертвоприношения слов, где мысль обретает срывающийся голос смерти. Ланд анализирует современную культуру, начиная с ее кантовских корней и трансцендентальной философии, но труды Батая, словно острый нож, рассекают строгий порядок академической философской науки, обнажая мощные подводные течения, увлекающие нас к хаосу и распаду, яростно призывая к бегству, к жажде аннигиляции.

An abstract horror story.