Истории с книгами — Стефан Цвейг — стр. 3

Один момент меня очень удивляет в этой новелле. Рассказчик на протяжении многих часов следил за карманником, то возмущаясь преступником, то сочувствуя ему. Находился при этом писатель, естественно, не очень далеко от места действия. Почему же опытный воришка ничего не заметил, не заподозрил, не почувствовал? Обычно преступники и сыщики очень чувствительны в этом смысле, они замечают "хвост" шестым чувством - и это часто спасает воров от расплаты. Но наш мошенник еще и попытался обокрасть того, кто почти весь день наблюдал за представителем необычной для писателя "профессии"... Очень странный и нечувствительный воришка, вы не находите?

"Безнаказанно не бегут в бреду амока: рано или поздно меня подкосит, и я надеюсь, что конец уже близок..." Можете называть меня злой, монстром или чудовищем, но, если вы никогда не испытывали этого (счастливцы!), то все ваши рассуждения о добре и зле, человечности и порядочности лишь пустой звук глупых, недалеких и эгоистичных людей.

Я не помню когда научилась читать, скорее всего, это произошло, в тот самый год, когда я гостила у бабушек где-то между четырьмя и пятью годами. Несмотря на то, что азы нехитрой науки, давались мне легко, любовь к чтению появилась у меня далеко не сразу. Хотя в школе по программе я, пожалуй, читала больше, чем многие из моих одноклассников и любила посещать библиотеку в соседнем доме, даже играла в «библиотеку» с подругами – раздавая им детские книжечки в тонком переплёте под запись. Но теперь я понимаю, что любила именно книги, а не чтение. Дома меня окружало много книг, некоторые из них мои родители привезли из своих домашних библиотек из…

И тут я читаю: "Но истинное счастье началось для них с рождением ребенка". Чего??? Это пишет мужчина... Я начала читать биографию Цвейга, думаю, а были ли у него дети? И правда... не было!!! С рождением ребёнка начанается не вдруг эгегей счастье, а вдруг куча забот, непредвиденных моментов, причём думаю у всех разных, ребёнок плачет, не понятно, что он хочет, а женщина так вообще испытывает отходняк от родов. Конечно, ребёнок - счастье, но восприятие с первенцем отнюдь не такое, что истинное счастье вдруг снизошло. Это для женщины то даже так, что уж говорить о мужчинах... Или я не права? Интересует мужская точка зрения...:)

Как и многих рецензентов ниже, меня пленил язык повествования. Легкий, плавный,зачаровывающий. За это "Письму незнакомки" и достаются все звезды, а вот сюжет...я в клуб к тем людям, которые не верят, что это любовь. Что незнакомка сама добровольно и осознано сделала свой выбор - упиваться горем, наслаждаться страданием, смотреть издали и никогда не открывать своих чувств. Что это болезненная страсть, навязчивое желание, идеализированный образ...но не любовь. Что угодно кроме нее. И что поступила она гадко, вывалив груз своей жизни на ни в чем не повинного человека. Хотя...это могло бы стать как сюжетом его нового произведения, так и тешащим…

Я это наблюдал и в суде и во время следствия. Больше всего обвиняемые страдают от утаивания правды, от угрозы ее раскрытия. Как мучительна необходимость защищать ложь от множества скрытых нападок! Страшно смотреть, как извивается и корчится обвиняемый, когда из него клещами приходится вырывать признание. Иногда оно уже совсем на языке, непреодолимая сила подняла его из самых сокровенных тайников, оно душит преступника, оно уже готово претвориться в слова — и вдруг какая-то злая воля овладевает им, непостижимая помесь упрямства и страха, он подавляет признание, загоняет его внутрь. И борьба начинается сызнова. Судьи иногда страдают от этого…

В новелле Стефана Цвейга "Смятение чувств" останавливаю внимание на следующих строках: "Я ощущаю это умолчание, как свою вину". Умолчать о хорошем (в новелле речь идет о признании в любви) хуже, чем не сделать плохого. Полезно в конце дня (или жизни) ради очищения совести спросить себя, о ком я подумал хорошо, но не сказал ему об этом. Томас Манн в романе "Волшебная гора" пишет, что скрывать свои добрые чувства неблагородно. Неблагородно, но и не только... Надо признаться через сотни лет и более того самому себе, что кому-то когда-то был благодарен, кому-то чем-то —обязан, кого-то, кого предал или никогда не знал, любил больше всего.