Рецензии

После этой книги захотелось срочно выйти замуж за военного, потому что они нереально крутые ребята. Главный герой, Миша, консультант по дурацким вопросам. Помогает снимать фильмы про войну и всякое такое. Договаривается, чтобы на съемочную площадку приехали ребята из ОМОНа. Достает реквизит и взрывчатку.
2009 год. Миша едет в Цхинвал, организовывать съемку фильма об августе 2008. Тот. самый август, когда умер Солженицын (а ещё - мой кот, но про это по телевизору не рассказывали). А Грузия напала на Южную Осетию. Осетины сопротивлялись и не пустили грузин, продержались, пока не прибыла помощь из России.
В книге о том, как осетины ждали войны, потому у них получилось организовать сопротивление. О том, как здорово русские помогли и как теперь нас любят в Осетии Ну или как 10 лет назад любили. О том, как Миша в лепешку разбился, налаживая связи с военными и с местными, доставая танки, патроны и все-все-все, чтобы снять хороший фильм. А фильм получился совершенно де... эээ... никудышным.
А еще книга о наших военных. И о нашим войнах.

Почему решил прочитать: очень нравится авторский юмор, дотошный подход к исследуемой теме и поднимаемые вопросы
В итоге:
вот как сам автор определяет жанр романа в послесловии:
"Роман «Америkа (reload game)» сам я, пожалуй, обозвал бы «альтернативной историей» («Что было бы, если…»), густо замешанной на «стим-панке» (эпоха «пара и электричества», романтизированная и мифологизированная до градуса Средневековья в фэнтэзи) и разлитой по детским формочкам новелизации компьютерных игр (любителям переигрывать «неудачные развилки» в стратегиях Сида Мейера, вроде меня самого — должно понравиться…)"
Альтернативная история, как она есть. Эссенция жанра.
У Еськова, помимо дотошного исследования вопроса "что, если бы в Америке появилась полноценная русская колония", присутствует ещё и фирменный, своеобразный, искромётный юмор. Никогда не надоедает: нарочитые анахронизмы из современных жаргонизмов в устах исторических персонажей.
Ну и ещё, конечно, "Америка" является оммажем Игре Игр, как её величает автор, "Цивилизации" Сида Мейера. Это ни в коей мере не попытка новеллизации, в книге нет никаких игровых условностей, наоборот, поступки всех акторов строго мотивированы и обоснованы.
Первая часть романа – ретроспектива появления на пацифическом побережье Северной Америки русской Колонии. Всё логично и мотивированно.
Действие начинается со второй части. Почти во всех мирах Еськова и в данном романе в частности, мир чуть более, чем полностью, состоит из шпионов и агентов спецслужб. И это отлично! Когда начинаются приключения сотрудника Топографической Службы (читай Внешней Разведки) ротмистра Расторопшина и его друзей, соперников и коллег – от книги не оторваться.
Как бы описать мой восторг? Возьмите романы про Фандорина и Джеймса Бонда, отожмите всю воду, что там есть, оставив только экшн, детективный сюжет и политические интриги и приправьте всё это постмодернистким юмором.
Вторая часть – приключения в России. Третья – в Америке, в период гражданской войны Севера и Юга. Независимый Техас, Конференция Домов русской Колонии, гаитянские тонтон-макуты.
В самом конце в насквозь реалистичном мире романа откуда-то появляются зомби и магические ритуалы. Это несколько выбивает из колеи.
Концовка открытая и да, хочется продолжения.
9(ОТЛИЧНО)
P. S. Как бы ни защищал и ни расхваливал автор общественное устройство Колонии, на выходе мы получили патерналистскую олигархическую республику, с использованием офшоров, дублированием спецслужб, сварами Домов-монополистов и приоритетом коммерции. Калька с Венеции или Генуи.

Форт Росс в нашей реальности

На мой взгляд, это одна из лучших книг для знакомства с русской религиозной философией, которая, как известно, во многом растворена в нашей классической литературе, так что порой одно трудно отделить от другого. Но тем интересней читателю.

Структура книги это учитывает: сначала идет статья о философе, о его жизненном пути и вкладе в копилку духовной культуры, а затем — статья самого философа, представляющая его философское кредо и литературный стиль. Биографический материал подан интересно.

Разделы книги — «Самобытность и всемирность», «Вокруг Пушкина и Достоевского», «Тайна человека», «Куда движется история?» — это еще и вопросы, которыми задавались мыслители, представленные в сборнике. Зеньковский, Лосев, Хомяков, Иван Киреевский, Сергей Булгаков, Франк, Леонтьев, Розанов, Бердяев, Ильин, Несмелов, Трубецкой, Флоренский и Флоровский, Юркевич, Вышеславцев, Чаадаев, Фёдоров, Вернадский, Эрн, Соловьев. И все — под одной обложкой! Потому книга такая солидная. Прочитав ее от корки до корки, убеждаешься, что отечественная философия — да, существует: вот она, «цветущая сложность», многоцветье мыслей.

И наконец, изюминка сборника — стихи в тему, помещенные после каждого раздела. Философская лирика от Пушкина до Блока. Помимо того, что они каждый раз вносят нотку эмоциональности в напряженные философские монологи, — само их наличие свидетельствует о любви автора к своему предмету, о продуманном и многостороннем подходе при подготовке сборника.

Автор биографических статей, каждая из которых воспринимается как книга ЖЗЛ в миниатюре — Борис Тарасов, бывший ректор Литературного института. Соответственно этот сборник я покупала в книжной лавке Литинститута — уютный магазинчик, в разное время там было куплено много других качественных редких изданий.

Не фантастика. )) Но опять же не скажешь, что это боевик, или триллер, или что там еще... жанровое... Словом, только и можно выразиться - современная литература. ))

Сюжет: ГГ, Миша Клименко, мужчина в полном расцвете сил (где-то между тридцатью и сорока). Происходит из семьи военных и с детства мечтал военным стать, но по семейным обстоятельствам (мама была против) не стал. Миша нашел себя в сферах, близких к творческому процессу - участвует в съемках фильмов и телесериалов в качестве консультанта и организатора, если дело касается чего-нибудь военного или около того. У Миши тьма знакомых среди военных и силовых структур, он знает, к кому обратиться если что и для чего, у него все схвачено... Хотя, конечно, поднадоело сплошное киношно-сериальное мыло. Но вот возникает очередное задание - некий телеканал намеревается снять документальный фильм о войне в Южной Осетии, той самой, что 8-8-8. Речь идет чуть ли не о том, чтобы реконструировать события, а то тогда не засняли/ не оформили. Собирается группа, выезжает в Цхинвал, на Мишу ложится основной массив проблем... Начиная с осмотра предстоящего фронта работ, включая необходимость доставать все, что потребуется для съемок, и заканчивая попытками разобраться с тотальным бардаком во всех сферах и на всех уровнях. Это дело привычное, но тут подключается еще и местная специфика - неразорвавшиеся мины, грузины, с подозрением выглядывающие со своей границы, иностранные шпионы...

С автором у меня отношения сложные. )) Ну, я уже говорила неоднократно...))) Но я, так сказать, все равно читаю, держу руку на пульсе... ))) Эта книжка написана в абсолютно авторском стиле (насколько я успела прочитать книг). Читается довольно бодро, автор излагает все энергично, красочно, с шутками и прибаутками... ну или с глубокими размышлениями и разными отступлениями и экскурсами, смотря что требуется... Но...

Но честно скажу, что лично я затрудняюсь понять, что автор тут хотел сказать и показать, какую идею донести, что там еще. Вот сначала возникла тема реальных событий и их последующего отображения, ну хорошо... Но мне показалось, что автор этого только слегка коснулся. Потом вроде обозначилась тема информационной войны, что вот они так, а мы вот этак, а почему мы тоже не так и т.д. Но - тоже автор слегка коснулся. В какой-то момент зашла речь о съемках и каких-то деталях, реалиях - я уж подумала, что, может, автор тут отобразит повседневность, в части киносъемок или военного быта, неважно. Было бы очень интересно. Но - понятно уже, что тоже автор коснулся лишь слегка! Вначале был сделан такой тизер, что ГГ гонится за иностранным шпионом и вот-вот погибнет! То есть, решила я, видимо, в какой-то момент все выйдет на триллер-боевик-шпионский роман, может, даже дойдет до трагедии, раз все так пугающе. Ничего подобного. Но слегка автор коснулся, да уж.

Так что лично у меня ничего не получается тут сложить и построить, я тут ощущаю только одно - какую-то глубокую, всепоглощающую унылую безнадегу (несмотря на авторский ржач) и полную бессмысленность всего вообще. Что ГГ, что другие персонажи, будь они профессионалы своего дела или унылые середнячки, отличайся хоть какими свойствами и качествами, это совершенно не имеет значения. Они сами по себе не имеют значения (не несут ничего дельного и полезного), их деятельность не имеет значения, вообще все вокруг ни для чего и никому низачем не нужно. Если говорить о ГГ, то фильмы-сериалы, которые он помогает ставить - это никому не нужное УГ, из чего логически вытекает, что все его безумные телодвижения и героические свершения по части организации и добычи всего подряд - тоже пустое сотрясение воздуха... Вот возник на горизонте шпион, и ГГ его героически, с риском для жизни задержал и способствовал изобличению - к финалу выясняется, что и это не имеет никакого значения. Может, это шпион, а может, и не шпион - если автор в финале пускает застольную беседу почему-то с подчеркиванием, что "бывают случаи, что вроде как ловят шпионов, а поймают своих, или поймают шпионов, а они сами давно перестали шпионить", так не намек ли это на то, что пойманный шпион действительно не шпион?? Неясно. Но более того - это вообще никому не интересно... Это автор хотел выразить? Без понятия.

(задумчиво) Мне почему-то кажется, что если бы это был просто небольшой рассказ, а не раздутое по объему непонятно что - то было бы гораздо лучше...

«Даже в фантастике есть строгие правила насчет достоверности, иначе фантастика становится бредом. Как говорил Мише один писатель: «Ты можешь выдумать мир, где люди ходят на головах, но тогда позаботься, чтобы на макушках у героев были мозоли».
***
«Решать трудные вопросы – это тоже способ узнавать новое о людях, открывать что-то в них и в себе.»
***
«Не радовала перспектива общения с суеверным народом, которые совершает жертвоприношение, чтобы проехать всего-то сто тридцать километров. Таким людям слишком легко наступить на любимую мозоль – просто случайно.»
***
«Приятно иметь в друзьях человека, который любит все взрывать, но держит себя в руках – и взрывает только на работе. Значит, у него сила воли железная, и если что, он не подведет.»
***
«- Наобещают с три короба, а приходишь – ничего нету…
- Слушай, да они не знают, что у них на складе есть, а ты хочешь, чтобы они знали, чего у них нет!»
***
«Когда тебе испортили настроение, не жадничай, не держи в себе, поделись с каким-нибудь хорошим человеком.»
***
«- Все понятно – а оружие?
- Слу-ушай, ну мы же на Кавказе. Ну, я из подвала достал… Ну, еще один достал…»
***
«Забудь. Не отвлекайся. Тебе и так напомнят про твои подвиги, когда надо будет.»
***
«… И так весь фильм: о том, как люди страдают. Того, что они, страдая, еще и побеждают, - не разглядишь.”
***
«Ловля иностранных разведчиков часто оборачивается форменным идиотизмом – то своих же поймают, то раздолбают в процессе казенное имущество на такую сумму, что любой диверсант обзавидуется. Общий вывод был: не умеем мы этого, плохо у нас получается. Иногда получается хотя бы смешно, и на том спасибо.»
***
«Он так полюбил Россию, что вместо шпионажа занялся тут алкоголизмом.»

Глядя на столь легкомысленную обложку и читая не менее легкомысленную аннотацию, я не могла предположить, что меня ждет история о войне. Основной темой книги является конфликт между Грузией и Южной Осетией 08.08.2008г., который нам описывает администратор съемочной группы по ходу подготовки документального фильма спустя год после трагедии.
Так уж получилось, что тогда, на пике информационной войны, мне захотелось составить собственное мнение о произошедшем, поэтому я, что называется, "в теме".
Это у меня первое знакомство с автором, поэтому сразу скажу - ожиданий никаких не было. Имелось легкое любопытство, не более того. Автор, безусловно, талантлив и мастерски владеет словом. Несмотря на то, что война - это не повод для юмора, временами хотелось смеяться в голос. Это действительно талант - в легкой юмористической истории поднять весьма серьезную тему, при этом не скатившись в морализаторство и патетику.
Тем не менее, многое довольно ощутимо царапало. Во-первых, я очень не люблю, когда какие бы то ни было события преподносятся исключительно в черно-белом варианте и никак иначе. Хотим мы или нет, но мир соткан из полутонов. Увы, автор очень категоричен в своих оценках, поэтому время от времени возникало желание поспорить. Во-вторых, восторгаясь в одной части книги осетинами и костеря на чем свет стоит грузин, ближе к финалу автор запустил неслабую такую шпильку и в адрес осетин. Неожиданно. Раз уж с полутонами сразу не срослось, то лучше было бы определиться, ты "за белых или за красных". В-третьих, финал - сценарий. Не очень поняла, к чему этот синопсис будущего фильма. Точнее, совсем не поняла - осталось ощущение незавершенности истории. Такая концовка, видимо, подразумевает светлое будущее главгера в виде сценариста и режиссера, что вызывает еще больше вопросов.
И все же общее впечатление от прочитанного скорее положительное. Несмотря на мою нелюбовь к байкам в книгах, здесь они все оказались очень органично вписаны. Мы видим нашу жизнь такой, какая она есть - со смехом сквозь слезы или слезами через смех. Здорово написано - язык невероятно емкий и живой, образы второстепенных персонажей великолепны - иногда несколькими словами написаны очень реалистичные портреты. Кроме того, во время чтения не покидает ощущение документальности происходящего, что тоже является огромным плюсом.
Скорее всего, знакомство с творчеством автора я продолжу. А, может, и нет - как звезды сойдутся )

Дамы и господа, посмотрите налево: перед вами «Мост Ватерлоо»... фу ты, чуть не написала «в отечественном исполнении» XD

Извините, братцы. Просто Андрей Геннадьевич Лазарчук настолько убедителен в своей иностранщине, что гениальный «Мост Ватерлоо» (вторая часть мегаромана «Опоздавшие к лету») отказывается восприниматься как творение соотечественника...
Почему же именно он первым пришёл на ум? Да потому, что война реальная (как водится, бессмысленная и беспощадная) перекрывается войной информационной: в чём-то даже более жестокой и циничной, потому что идёт не за метры территории, ущелья и деревушки с труднопроизносимыми названиями, а за умы людей, за их точки зрения, за их представление не только об истине, но и о добре и зле...

Это если в пафосных тонах. А если попросту, то в Южной Осетии не прошло и года с войны, обозначаемой тремя восьмёрками, а уже снимается кино в жанре «докудрама» (омг, ну и словечко!) для показа по федеральному ТВ-каналу в канун годовщины драмы самой настоящей. И главный герой, ни разу не Джеймс Бонд, на что иронично намекают названия глав, позаимствованные автором из кинобондианы, отвечает за то, чтобы весь этот бардак (война+Кавказ+русские+телевидение+кино) содержался в идеальном порядке и работал, как часы... хотя бы песочные, вовремя переворачиваемые с ног на голову :)

Серьёзная и страшноватая тема манипуляции людьми (более конкретно — ответственности СМИ за формирование общественного мнения, — и тут каждый сам себе приведёт несколько книго- и кинопримеров) превосходно себя чувствует в одёжке из лёгкого, простого и яркого авторского языка. В любви конкретно к Олегу Игоревичу Дивову я уже тут как-то объяснялась =^_^= а нынче приведу не совсем ожидаемую ассоциацию с лучшими вещами Владимира Марковича Санина и Виктора Викторовича Конецкого: здесь и «травля» (не массовое издевательство над кем-то, а серийное рассказывание невероятных, но жизненных историй, лишь слегка приукрашенных, и то из любви к искусству, порождающее немыслимый ржач), и, я бы сказала, профессионально чёрный юмор, и тот самый здоровый цинизм, который не оскорбляет душу, а помогает выжить.

Отличная книга. И новая для меня грань в творчестве дражайшего Олега Дивова.

Напоследок — из неожиданного или, может, проявлений теории парных случаев:

Дальше...

Читаю вчера/сегодня журнал «Афиша» №18 (события с 8 по 21 октября с.г.). Шикарный (кстати) номер среди прочего содержит бесценный обзор 200 лучших сериалов, а в нём на стр. 51:

«Ирак. Поколение убийц»/«Generation Kill»
НВО/2008/1 сезон, 7 серий, 8 часов
О ЧЁМ: Репортёр Rolling Stone Айван Райт, прикреплённый к 1-му разведбатальону морской пехоты, описывает вторжение в Ирак 2003 года. В одном джипе с бойцами он доезжает до самого Багдада.
ЗАЧЕМ СМОТРЕТЬ: Военные мемуары верны в деталях и честны по интонации. Иракская кампания нулевых, как известно, была самой задокументированнй войной в истории человечества. И «Поколение убийц» в большей степени не о гуманизме и ужасах войны, а о том, как камера одним своим присутствием вплёскивает в массовое убийство страшный яд киногении.

О_О Не пора ли новый жанр заводить? Как назовём?..

«Крестный путь Петра Столыпина» - интересная работа, позволяющая не только познакомиться с личностью выдающегося деятеля, но и увидеть событийную картину одного из непростых периодов в истории страны, осознать каковы были предпосылки и причины случившегося позднее.

Данная биография любопытна тем, что повествует о Петре Столыпине не только как о чиновнике, политическом деятеле и реформаторе, но в большей степени рассказывает о нем, как о человеке с нелегким жизненным путем, совершавшим ошибки,.. Внимание уделяется и предкам реформатора (начиная от князя Михаила Черниговского, 13 век), проводятся параллели между их деятельностью и деятельностью Петра Аркадьевича Столыпина.

Чувствуется, что авторы монографии очень хорошо относятся к выбранной для исследования исторической фигуре и, возможно, что даже в чем-то идеализируют Столыпина (мне показалось, что хвалебных фраз было многовато). Пусть историки судят, насколько объективно авторы смогли раскрыть образ государственного деятеля, одно бесспорно, нужно быть весьма непростым, ярким человеком, обладающим незаурядным умом, чтобы оставить такой след в истории. Как бы то ни было, но мне, мимокрокодилу, читать эту работу было очень интересно.

Хороший образчик документальной прозы. Книга написана от лица журналиста, приехавшего в точку специальной военной операции.

В книге нет пафоса, вышла она простой и острой за счет диалогов с бойцами - о житейском, о военном. Автор даёт место простору, очерчивая портреты и опытного тыловика, и вчера ещё гражданского, "батьки", контрактника, добровольца и того, кто прошёл Донбасс. Что не характерно, автор затрагивает и проблемы, о которых мало вещают, но которые от этого не перестают быть.

Реалистично описаны сцены боевых столкновений - без фанфар и прикрас, а где пот, боль, кровь и грязь. Передано то безвременное состояние души, когда по тебе часами долбит артиллерия.

Есть место в книге и светлому - надежде, чувству братства, ощущению Бога - у кого в дуа, у кого в православной молитве, когда весь мир сужается в своей бесконечности до нескольких секунд.

Глубокий тектонический слом рушил страну все глубже и дальше. Опутывал города очередями. Гнал на площади протестовать против партии и власти, наивно полагая, что новая власть будет лучше прежней, дарует  вожделенную колбасу и свободу, от которых у русского человека, как известно, сплошной понос. 

В самом деле?  Какое интересное социально-антропологическое наблюдение. Плохо не то, что такие книжки пишутся. Хуже, что подобное кликушество пытается мимикрировать под серьезный разговор о Боге и о вере. Уровень "Звезды и креста" ближе всего к агиткам из "Похождений бравого солдата Швейка", вроде этой: "Когда ему снесло голову, она еще некоторое время катилась и кричала: "Долг спеши, солдат, скорей исполнить свой, даже если смерть витает над тобой!" 

Гашека вспомнила не случайно, псевдоисторическая часть  сочинения Дмитрия Лиханова, представляет белетризованное переложение "Жития и страдания святого священномученика Киприана и святой мученицы Иустины", и написана именно в таком стиле, поражая обилием чудес и диковин на погонный метр текста. Печально что скромные чудеса Христовы (замироточил крест, куст гибискуса расцвел белыми, вместо красных, цветами) - сильно уступают в описательной яркости диавольским искусам язычества. 

Нехорошо это, воля ваша.  Почему живописец, прежде чем писать лики святых, изучает канон,  постится, берет благословение, а подступаться к агиографии дозволено, не помыв рук и рта? Антиохийская часть, по правде говоря, не согласуется сколько-нибудь убедительно с современной российской. Кроме имени Киприан, взятого героем в монашестве, ничто не связывает обратившегося волхва, ставшего христианским великомучеником с героем России, принявшим постриг.

История инока Киприана, в миру Валерия Анатольевича Буркова, заслуживает того, чтобы быть рассказанной правдиво и без разлюли-малиновой сусальности. Равно как  говорить сегодня, когда есть ивановское "Ненастье" и "Жажда" Геласимова, об афганской войне с интонациями программы "Скандалы. Интриги. Расследования", особенно если на самом деле ничего не расследуешь и никаких интриг не раскрываешь - должно быть стыдно.

Две сюжетных линии романа безуспешно пытаются свести новейшую историю России и раннее христианство (250-300 гг) натужными параллелями духовного пути героев, объединенных именем Киприан. Самое интересное, что имей Дмитрий Альбертович смелость рассказать о жизни героя без купюр, параллели могли бы быть убедительнее.  История Киприана пережила века не в последнюю очередь потому. что не боится рассказывать о вещах богомерзких и страшных, которые епископ творил до обращения.

Однако автор решил, что  умилительная сказочка в духе "когда был Ленин маленький, с кудрявой головой" будет воспринята читателем лучше, предельно выхолостив часть Сашки. Прототип, сын высокопоставленного военного (что не одно и то же с детьми писательской номенклатуры, офицеры своих детей чаще в ежовых рукавицах держат), который бунтовал против отцовского диктата и переживал период "трудной подростковости", а после гибели отца добился отправки на войну.

И восстановился на службе  после того, как лишился обеих ног - как Маресьев выучился ходить и танцевать на протезах. Учился, а затем преподавал в Военной академии, был Советником Президента по вопросам социальной защиты лиц с ограниченными возможностями, много помогал ветеранам. И пил запоями, и жена наверняка много чего с ним пережила. Но вот про это не надо - решает автор, оставляя книжного героя холостяком. Такое себе монашество в миру, плавно перешедшее в реальное иночество.    

Взять идеальную фактуру, обвешать ее финтифлюшками, вроде демагогических рассуждений на тему "такую страну просрали" и спиритических сеансов, на которых дух Сталина (ну да, а кого же еще вызывать) предскажет, что собирателем земель русских будет Владимир, а спасителем России Алексей (какой интересно? тот-кого-нельзя-называть? да у нас фронда, господа). Ввести  линию Киприана-Иустины, не иначе обозначив культурную преемственность с "МиМ", для чего-то предварив всякую главу эпиграфом на греческом и на латыни (прямо вот так, мда).

И получить на выходе невразумительный, стилистически скверный талмуд, который скорее позорит православие, чем содействует ему. Что ж, отрицательный результат - тоже результат. По крайней мере, у нас есть пример "как не надо писать о христианстве" 

Если начинать изучать мировую историю, и интересоваться вообще историческими личностями. То как не крути, нужно начинать с тех мест где ты родился, так сделать решила и я.
Для меня человека проживший всю жизнь на гомельщине, даже больше в самом Гомеле. Поэтому конечно мне интересна своего города, точнее биографии людей, кто основал мой город.
Первый человек который основал Гомель Николай Петрович Румянцев.
Знаете с помощи этой книги я узнала очень много о нем. Как оказывается он был очень большим человеком при Александре I, мне очень понравился как он вел разговоры с тем же Наполеонам I.
Если чудить о книге в целом, то даже через биографию этой личности мы прекрасно можем изучить историю России.
Сейчас мне хочется дальше изучать историю Румянцевых, а так же своего края.
Если охарактеризовать самого Николая Петровича Румянцева. Человек очень начитаны, он много где побывал, так же он попробовал собрать историю России.

В адрес этого произведения было много критики, наряду с похвалами. Сам Распутин был не совсем доволен повестью, написанной после длительного писательского перерыва. И мне, простому читателю, не все в ней понравилось. Но никакие недостатки и шероховатости не лишают эту повесть той особой распутинской пронзительности, щемящего ощущения в сердце. Пожалуй, эта повесть не будет понятна тем, кто вырос уже после "перестройки" 90-х годов, тем, кто не задел ее хотя бы краешком своего сознательного детства.
Описанная Распутиным действительность может показаться слишком мрачной: сплошные преступники и насильники (причем, все кавказского происхождения - один из противоречивых моментов книги), наркоманы и проститутки, разрушение русской культуры и языка, потоки грязи и разврата с экранов телевизоров (с последним нельзя не согласиться и в наши дни). Многие примут это за брюзжание испуганного старика. Но дело в том, что именно такой людям представлялась жизнь в те годы:

Представлялось ей, что от недавнего прочного мира, в котором прожила она сорок лет, теперь уже ничего не осталось, все вокруг, как после гигантского смещения породы, завалено обломками, часть их рельефно благополучной грядой выжало наверх, другую, большую, часть разбросало в жалком беспорядке, но там и там не только противоположные силы, а вовсе никакие силы, а лишь руины, застывшие в непохожих формах. То вдруг картина менялась и руины получали осмысленное построение, выстраивались в незнакомый, но все-таки порядок, по крайней мере в очередь к порядку, и казалось, что надо только перетерпеть это страшное время, охранить детей и собственные души - устроится же когда-нибудь жизнь, не может не устроиться!..

Именно такой душевный раздрай переживали мои родные: родители, бабушки и дедушки. Я прекрасно это помню! Особенно пожилое поколение, которое видело разрушение того, что было из пепла выстроено их руками, кровью и потом. Кто-то сумел быстро приспособиться к новому времени, а кто-то был в совершенной растерянности от происходящего вокруг.

Всегда казалось само собой разумеющимся, заложенным в основание человеческой жизни, что мир устроен равновесно, и сколько в нем страдания, столько и утешения. Сколько белого дня, столько и черной ночи. Вся жизненная дорога выстилается преодолением одного и достижением другого. Одни плачут тяжелыми, хлынувшими из потаенных недр, слезами, другие забывчиво и счастливо смеются, выплескиваясь радужными волнами на недалекий берег, и в любом крушении всегда оставалась надежда взойти на него и спастись. Теперь этот спасительный берег куда-то пропал, уплыл, как мираж, отодвинулся в бесконечные дали, и люди теперь живут не ожиданием спасения, а ожиданием катастрофы.

В центре повести - женщина, почтительно называемая автором Тамарой Ивановной, мать семейства, стержень, за который держатся ее супруг Анатолий, дочь Светка и сын Иван. Это образ настоящей русской женщины, способной остановить коня на скаку и справиться с горящей избой. Настоящая мать, Тамара Ивановна с не дрогнувшей рукой, наплевав на все официальные законы, становится на защиту своей изнасилованной дочери. Вместе с автором мы задаемся вопросами: каким должно быть наказание за преступление, что и когда считать преступлением, и что можно назвать справедливым судом?
Все герои повести - очень яркие и емкие. Анатолий - один из тех, кто не смог справится с ударом времени, не обнаружил в себе ни капли жизненной хватки. Его друг Дёмин - его полная противоположность, сумел наладить кой-какой бизнес, оставшись при этом честным и порядочным человеком. Отец Тамары Ивановны - Иван Савельевич - с горечью, но мудрыми глазами наблюдающий стремительно меняющуюся жизнь. Иван - сын Тамары Ивановны - носитель исконно русского имени, увлекающийся русским языком. Он старается идти против течения даже в мелочах: все смотрят телевизор, а я не буду! все идут на дискотеки, а я не пойду! все занимаются бизнесом или пробуют наркотики, а я пойду на строительство церкви! Иван - это олицетворение надежды новой России, которая все же помнит еще себя, и, поплутав в мутных водах, рано или поздно пристанет к твердому берегу.

Это время, время виновато... не время в продолжительности дней, несущих неизбежные перемены, а время в своем уродстве и низменных изувеченных страстях... это оно лишает нас рассудка и лица!

Есть люди, которые любую историю могут превратить в шедевр. Слушаешь и не можешь взгляда оторвать от человека. Вот данная книга похожа на этого человека. Читаешь, и представляешь рядом собеседника, рассказывающего приключившуюся с ним историю. Ты и похохочешь, и в голове ни раз пролетит: "Ага! Да, конечно, придумывай!", но при этом ждешь финала с интересом.
Перед нами Миша Клименко, человек скала, первый человек во время съемок фильмов. Его и команду отправляют на особое задание - снять документальный фильм о войне в Южной Осетии. На нем абсолютно вся работа, кроме работы с камерой, хотя и здесь бы он справился на ура. Проблемы их ожидали уже с самого прилета, так как их там не ждали и о них не знали. И наверно это было меньшее из всех проблем, ведь потом нужно было достать оружие, клей, танк. Он справился, где-то своим обаянием, где-то напертостью. Самая большая сложность была в поисках актеров на роль врагов. Из актеров там были только солдаты.
Ситуации почти все комичные, а выход из них порой кажется фантастическим и полностью оправдывает свой жанр, только в переносном смысле. Ну вот представьте, съемочная группа, нарушив все правила, заперлась на минное поле. Так наш Миша сел сам обезвреживать мину, при этом всех отогнав в безопасное место. Благополучно справившись с боеприпасом (а это уже фантастика, ведь он даже не сапер, так, неплохо разбирающийся в военном деле), поворачивается, а за его спиной, в шаговой доступности, съемочная группа снимает его подвиг на все возможные устройства.
После середины я чуть подустала от чтения. Тема немного не моя, тем более в такой интерпретации.

Не понравилось. Мрак, безысходность, беспросветность грязь, нищета, несправедливость. Все плохо и мы все умрём. При том, что у Распутина очень качественная проза, читалась книга с большим трудом. Слишком много надрыва, вот прямо до печенок. Зачем? Читатель и без этого прочувствует боль героев.

Мне ближе стиль Токаревой — максимально просто, двумя словами она умеет перевернуть душу. У Распутина я вижу потуги это сделать, и ощущение вот этого писательского старания не даёт по-настоящему погрузиться в героев. Я хотела ощущать их переживания, но запутывалась в тяжеловесных словесных конструкциях. Прямо усилие приходилось прилагать, чтобы добраться из точки А в точку Б.
Позже попробую что-то другое прочитать у этого писателя — может быть, впечатление другое будет.

Это потрясающая книга! Едва ли не лучшее из прочитанного в 2020-м году. Она... Сложно подступиться к описанию этого произведения. От него захватывает дух, немеют ноги, кожа покрывается пупырышками, а ледяная глыба наваливается изнутри, вытесняя на задний план всё то, на фоне чего читается книга - дом, быт, горячий чай в чашке, фильм, который смотрит муж... От самого начала и до последней строки Гаврилов рисует образы, целые картины - как ушедший в болота художник. Ещё от пролога, от мытарств топографа что-то ледяное начинает формироваться - грозовой тучей в воздухе. В тени этой тучи особенно страшно читать, как два маленьких мальчика ловят голубя в надежде, что голубятник даст покататься на велосипеде.

Гаврилов нарисовал судьбы несколькими фразами. Его трагедия не начинается в момент ареста, как многие сюжеты. Не потом воспоминаниями начинает прорисовываться образ прошлого героев. Нет, они вступают в трагедию уже написанными - коротко, но очень явно. Вериной квартирой и её отношением к ней, мечтами и страхами маленького Саши, парой фраз беседы мужа с женой. Так и потом другие знакомые центральных персонажей будут вступать в историю со своим багажом - начертанным морщинками у глаз, цветом берета, шепотом уходящей жизни от рождения и до вот сейчас, которого быть не может.

Это потрясающая книга. Мера кошмара нарастает с каждым листом, коих, надо отметить, не так много. Но каждый этап - прописан. Он не ради дальше, он сам по себе. Прощание со всем - еще в кабинете в участке милиции. Лицо Веры, из которого ушла жизнь. Сборы и попытки продать все. Соседка Рыба со своим прошлым. Поезд. Перрон. Баржи. Берег. Фактория. Тайга. Лесник. Итог. Будущее. Каждый отрезок - целая часть книги. Страшная. Полная. Прорисованная. Там столько всего уместилось в этой короткой истории.

В ней - человеческая природа, как таковая. Тоже - во всём. Всех частях. Открывающаяся, усугубляющаяся на каждом новом этапе параллельно с мерой страданий, в геометрической прогрессии. Природа чуть разная. У каждого - своя, у каждого - прописанная. По типу личности. Алексей. Вера. Блатные. Верующие. Инженер с женой. Немая. Досифей. Батюшка. Актриса. Художник. Толстая тетка с дочкой. Столько всяких всех. И еще - система. Система советской власти - тоже герой истории. О ней тоже много-много рассказано парой фраз. До, после и вовремя.

И вишенкой на этом отравленном, но таком страшно-вкусном пироге - историчность. Конечно, очень много всего добавлено художественным вымыслом. Но основа всё-таки была примерно такой, просто потому, что она другой быть не может. Другое - уже не в человеческой природе.

Эту книгу Нужно Прочитать. Вот эту - нужно прочитать всем.

И на полях: её язык - сам по себе удовольствие.

Флэшмоб 2020: 30/30.

Я не матерюсь, а если ругаюсь, то без мата, но от этой книги так и хочется материться от восхищения. Побольше бы таких книг. Здесь показана не пафосная сторона съемок фильма, не её тайная сторона, а именно то, что стоит за всем этим. Взгляд на то, как некий человек договаривается с людьми, носится как одурелый, дабы выбить именно то, что нужно для фильма, тут почти нет места самому фильму, в основном его подготовка. И смех, и грех, но хихикала я постоянно, восхищалась Мишей и военными из южной Осетии, это всё просто великолепно прописано. Дальше, уже после съемок и напряжения наступает возмущение из-за того что в итоге получилось, а после показан фильм, над которым работал сам Миша и вот он и правда интересный, хотелось бы самой посмотреть, жаль невозможно. Впечатления от книги самые наилучшие, темы, затронутые в ней, мне очень интересны и я сожалею лишь о том, что не прочла это чудо раньше, а так долго ждала, пока судьба не ткнула в неё носом.

Нельзя сказать, что я являюсь поклонником творчества Виктора Лихоносова. Прочитала книгу в рамках проекта "Читаем Россию". В целом, стоит отметить, что пишет Лихоносов, конечно, хорошо. Его проза лирическая, овеянная какой-то грустью. Но это не мой автор.
Подробнее остановлюсь на своих впечатлениях от прочтения повести "Осень в Тамани". Это произведение проникнуто любовью к культуре, истории России. Автор пишет о современных ему людях, постоянно обращаясь к прошлому, к летописям, к временам Лермонтова. Весь этот сплав и создаёт необыкновенную трогательность, лиричность прозы.
Интересны образы простых людей, жителей Тамани. Например, Юхим Коростыль, Стёпка. Разговоры с ними проникнуты любовью к родному краю, желанием изучить прошлое своей малой родины.

Книга, которую нужно читать очень медленно и вдумчиво. Вообще книги сильно влияют на жизнь человека, поэтому нужно читать только хорошую литературу: о прекрасных людях и хороших событиях.
Читать о жизни такого человека как о. Иоанн Крестьянкин обязательно нужно. Его жизнь – это пример глубокой веры и беззаветного служения идеям христианства, служения людям, забывая при этом о себе.
Еще мальчиком о. Иоанн осознал свой жизненный путь – быть монахом, стремиться всей душой соединиться с Богом. Пламенем веры беспрестанно горела душа этого человека, заражая всех, кто обращался к нему, кто о нем узнавал.
О. Иоанн многое пережил, не миновала его и участь лагерника. В этой части книги слышались отголоски из «Отца Арсения», что не удивительно, ведь там собирательный образ многих и многих православных священников, попавших в лагерные застенки. Любовь к ближним была основным постулатом его жизни. Любовь и всепрощение.

Если мы любим друг друга, то Бог в нас пребывает, и любовь Его совершенна есть в нас" (1 Ип. 4:12) - эти слова из 1-го Послания апостола Иоанна могли бы быть эпиграфом к жизни батюшки...

О. Иоанн прожил долгую праведную жизни, принес много пользы своим духовным чадцам, и тихонечко покинул этот мир в молитвенном служении. Догорела свеча и тихо погасла, оставив о себе огромную память.
Вообще, думаю, когда человек умирает от старости, а не от внезапного непредвиденного случая, уход его всегда постепенный и тихий. Разум и душа осторожно оставляют одряхлевшее тело и готовятся перейти грань мирского. Так в последние годы жизни келейница о. Иоанна часто была свидетельницей тому, как во сне он проводит небесные богослужения, а проснувшись ото сна, не понимает, где находится.
Души жувущих страдают от потери, но его душа перешла в мир вечный – в Царствие Небесное, а память о нем отныне не угаснет.

«Консультант по дурацким вопросам» - отличная история про человека, которому приходится решать кучу проблем в трудных условиях Кавказа. Должна сразу предупредить, что книга скорее относится к так называемому «мужскому» отечественному чтиву и имеет стандартный для этого направления набор: перестрелка, погоня, мужчины с распальцовкой, вояки и милиционеры.

Миша, прирожденный военный, работает на телевидении консультантом – он может подробно и с примерами рассказать, как будет действовать определенная граната в определенных условиях, что, конечно, востребовано на съемках для пущей достоверности. А еще Миша может договориться с кем угодно, благо имеет обширную сеть контактов. Вот и отправили бедолагу в послевоенную Южную Осетию в качестве переговорщика и консультанта для съемки документально-драматического фильма. А там Мишу встречают не связанность верхов и низов (верхи сказали, низы послали), беспечность съемочной группы и, конечно, уникальный кавказский колорит.

Среди мрачноватого веселья, организуемого Дивовым, скользит история грузинско-осетинского конфликта, притом автор показывает историю города Цхинвала практически глазами местных жителей. Об этом тяжело читать: об осаде города, о том, как местные защищались, будучи даже не в курсе, живы ли их соседи, о мирном населении, сожженном заживо в жигулях…

Дивов продолжает радовать меня хорошими разнообразными историями, за что и ставлю твердую десятку.

На самом деле эта книга - не столько единое выверенное исследование, сколько сборник статей, скомпилированных авторами с той или иной степенью логичности.

По сравнению с аналитическими выкладками блогера el-murid материал, представленный Маратом Мусиным, смотрится куда более органично и гораздо интереснее, от свидетельств очевидцев и участников боевых действий в Ливии и Сирии до изучения нынешнего экономического и политического положения России и его перспектив. Хотя идеи Эль-Мюрида вовсе не лишены основания и игнорировать их никак нельзя.

Сейчас, когда с начала т.н. "Арабской Весны" прошло уже более полутора лет, у всех здравомыслящих людей осталось мало сомнений в том, что внутренние противоречия в странах Ближнего Востока были использованы странами Запада и их сателлитами для проведения массированной и планомерной атаки - политической, военной и информационной, - нацеленной на переформатирование региона и исключения реализации в нем интересов России и Китая. И очень горько становится от того, что мирные люди, в том числе огромное число женщин и детей, погибают каждый день, потому что глобальные силы решили поиграть в свои игры.

Как человек, периодически бывающий в Сирии и близкие члены семьи которого долгие годы работали в Ливии, могу сказать, что огромная доля рассказанного в этой книге - правда. Это и ваххабитско-террористический уклон "восстаний" в этих странах, и огромная роль внешних игроков в разжигании конфликтов, и невероятная по своим масштабам информационная ложь, призванная манипулировать сознанием обывателей по всему миру. Даже если предоставить неопровержимые доказательства истиной картины событий, разве поверит среднестатистический человек, чье мнение уже сформировано многочисленными СМИ, что терактами боевиков-исламистов в Сирии сейчас добывается победа западно-либерально модели глобальной экономики, и скорее всего - ими же она будет завоевываться и в России?

Что делать? Не знаю, товарищи. Даже не читая эту книгу, но просто отслеживая новости, не могу избавится от тревожного предчувствия: в ближайшие несколько лет миру предстоит глобальный конфликт, и глупо и наивно полагать, что непосредственно нас с вами он обойдет стороной.

Двойственные ощущения были связаны не столько с текстом, сколько с автором. С одной стороны, кандидатскую степень по истории В.А. Лопатников имеет, соответственно, от него можно было бы ожидать большего профессионализма. С другой стороны, по ходу биографии он не ученый, а дипломат и чиновник. И для дилетанта справляется неплохо.
Личность для биографии подобрана интересная, нераскрученная. Николай Румянцев уж точно менее известен, чем его отец, победитель при Ларге и Кагуле. Да и в целом, подвиги дипломатов удостаиваются внимания биографов намного реже, чем деяния полководцев. А может, дело в том, что сложно прославиться на почве международных отношений, если ваш современник - Талейран? Так что жизнеописание канцлера Румянцева, умного дипломата и ловкого придворного, возлюбленного императрицы и мецената, можно только приветствовать. Популярное изложение российской истории, начиная с Петра I, - хорошо. Гладкий стиль, не перегруженный научными терминами, - в самый раз для знакомства с эпохой и лично с канцлером. А специалистов порадуют приложения, где приводятся документы, составленные Н.П. Румянцевым.
В общем, все неплохо, если не считать где небрежного высказывания...
("И до, и после крушения Византии приток эмигрантов в Россию не ослабевал. Этому немало способствовали Петр I и Екатерина II". - Из предложения можно понять, что крушение Византии произошло то ли при Петре I, то ли при Екатерине II.)
...где ошибок, связанных с желанием драматизировать ситуацию...
(Например, речь вдруг заходит о "колониальной зависимости" России от Пруссии, Британии и Австрии. Никаких признаков такой зависимости не приводится, и по очень веской причине: Россия, разумеется, ничьей колонией не была.)
...где просто сплетен.
("Некоторые источники утверждают, что быстрый уход из жизни Румянцева, а затем Суворова был вызван их причастностью к делу о престолонаследии". - Оба полководца якобы знали "страшную тайну" - о том, что Екатерина хотела передать престол не сыну Павлу, а внуку Александру. Почему "тайна" была доверена именно им, понять невозможно. А что означает "быстрый уход из жизни"? П.А. Румянцев прожил 71 год. А.В. Суворов - почти 70 лет. Причем второй из полководцев скончался меньше чем за год до самого императора. Видимо, его нельзя было травить сразу: как же, у нас еще Итальянские и Швейцарские походы запланированы, зато опосля!..)
В общем, большей аккуратности при работе с информацией очень бы хотелось.

XX век в России оказался печально богатым на неудачные арктические экспедиции – к 1914 г числились без вести пропавшими уже три из них, среди которых команда Георгия Брусилова на баркентине «Св. Анна», намеревавшаяся впервые в истории пройти Северным морским путём под российским флагом.

Неудачи преследовали экспедицию с самых первых дней, начиная с бюрократических проволочек, трудностей с набором экипажа и заканчивая тяжелейшей за последние 20 лет ледовой обстановкой в Арктике. Из-за различных неурядиц судно покинуло Петербургский порт лишь 10 августа 1912 г, когда по хорошему стоило отложить всё и дождаться нового сезона. (Почему этого не сделали – читаем в книге).

По плану путешественники должны были обогнуть Скандинавию, зайти в Архангельск, затем мимо Ямала и мыса Челюскин пройти вдоль сибирского побережья в Берингов пролив. Но уже 17 сентября 1912 г, пройдя Карские ворота – пролив у Новой Земли – возле побережья Ямала шхуна, как предпочитал называть её сам Брусилов, оказалась зажата льдами и начала свой долгий двухлетний дрейф на север.

10 апреля 1914, отчаявшись освободиться из ледового плена и под угрозой надвигающегося голода, судно покидает часть экипажа под руководством штурмана Валериана Альбанова, который рассчитывал пешком дойти до Земли Франца-Иосифа, имея на руках лишь перерисованную из книги Нансена карту, о которой сам исследователь говорил,

что не придает ей серьезного значения, а помещает ее только для того, чтобы дать понятие об архипелаге Земли Франца-Иосифа.

«Св. Анну» в итоге покинули 11 человек, из которых до Большой Земли добрались только двое. По счастливой случайности на мысе Флора их подобрали оставшиеся в живых участники экспедиции Седова, вернувшиеся на о. Нордбрук, чтобы пополнить запасы топлива.

Весь путь от зажатой льдами «Св. Анны» и до Архангельска Альбанов вёл путевой дневник, который, однако, подбросил современным исследователям больше загадок, чем ответов. Что случилось с оставшимся в Арктике судном? Почему так упорно молчал Александр Конрад обо всём, что касалось пропавшей экспедиции? Что случилось с письмами членов экипажа, отправленными с Альбановым (а с ним ли?) к Большой Земле. Какова судьба участников пешего перехода по Земле Георга? Разгадать хотя бы некоторые из них и попытался Михаил Чванов в своей книге.

Основную роль он отводит Альбанову, пытаясь максимально полно восстановить его биографию, обрисовать характер и круг знакомств. Однако постоянно отклоняется от главной линии, давая далеко не краткие характеристики происходивших событий, описывая людей, так или иначе связанных с судьбой брусиловской экспедиции, приводит очень меткое описание тогдашнему непростому времени в истории страны.

И с одной стороны в этом минус книги – в хороводе лиц и событий можно легко запутаться. Но здесь же кроется и главное её достоинство. Приступить к чтению может любой человек, даже совершенно незнакомый с арктическими исследованиями и историей России начала XX в. Здесь упоминается и печально известный дядя Брусилова – генерал Алексей Брусилов, – арктические экспедиции Нансена, Седова, Русанова, Толля, Колчака, Джексона, насколько возможно подробно описываются судьбы членов семьи и знакомых Альбанова, Брусилова, Жданко. Кратко дается подготовка экспедиции и следующие за этим события.

С первых страниц понятно, что Чванов очень симпатизирует Альбанову и во многом оправдывает его, из-за чего возможно страдает объективность исследования. При этом автор не оставляет без внимания даже самые фантастические теории (например, о возможном спасении «Св Анны», об инсценировке гибели самого Альбанова при взрыве поезда на станции Ачинск в 1919 г), дотошно проверяет каждую из них, но документального подтверждения им не находит.

Вообще, первое, что бросается в глаза – это очень живой и образный язык повествования, тактичность по отношению ко всем участникам событий, много эмоций самого автора, будто Чванов с тоской пишет о старых добрых друзьях. И конечно скрупулезный анализ имеющихся данных и вновь поступающей информации – много времени провел он в архивах, по крупицам собирая все, что может натолкнуть на разгадку, обширна его переписка с различными людьми, чьи воспоминания способны пролить хотя бы небольшой свет на судьбы участников экспедиции.

Настоящий подарок всем читателям – прилагаемый дневник Альбанова «На юг, к Земле Франца-Иосифа!». Про него я как-то прочитала, что это «забытый, прежде всего, в России шедевр русской литературы». У самого Альбанова была, кстати, тройка по русскому, поэтому я отнеслась «шедевру» скептически, а зря. Он великолепен. Не зря в издательстве Paulsen за него требуют в два раза больше целковых, чем стоит книга Чванова вместе с сами же дневником…

«Как в белом одеянии, лежит и спит красавица „Св. Анна“, убранная прихотливой рукой мороза и по самый планширь засыпанная снегом. Временами гирлянды инея срываются с такелажа и с тихим шуршанием, как цветы, осыпаются вниз на спящую. С высоты судно кажется гораздо уже и длиннее. Стройный, высокий, правильный рангоут его кажется еще выше, еще тоньше. Как светящиеся лучи, бежит далеко вниз заиндевелый стальной такелаж, словно освещая заснувшую „Св. Анну“. Полтора года уже спокойно спит она на своем ледяном ложе. Суждено ли тебе и дальше спокойно проспать тяжелое время, чтобы в одно прекрасное утро незаметно, вместе с ложем твоим, на котором ты почила далеко в Карском море у берегов Ямала, очутиться где-нибудь перед Шпицбергеном и Гренландией? Проснешься ли ты тогда, спокойно сойдешь со своего ложа, ковра-самолета, на родную тебе стихию — воду, расправишь широкие белые крылья свои и радостно полетишь по голубому морю на далекий теплый юг из царства смерти к жизни, где залечат твои раны, и все пережитое тобою на далеком севере будет казаться только тяжелым сном».
Или в холодную, бурную, полярную ночь, когда кругом завывает метель, когда не видно ни луны, ни звезд, ни северного сияния, ты внезапно будешь грубо пробуждена от своего сна ужасным треском, злобным визгом, шипением и содроганием твоего спокойного до сего времени ложа; с грохотом полетят вниз твои мачты, стеньги и реи, ломаясь сами и ломая все на палубе?
В предсмертных конвульсиях затрепещет твой корпус, затрещат, ломаясь, все суставы твои, и через некоторое время лишь кучи бесформенных обломков да лишний свежий ледяной холм укажут твою могилу. Вьюга будет петь над тобой погребальную песню и скоро запорошит свежим снегом место катастрофы. А у ближайших ропаков кучка людей в темноте будет в отчаянии спасать что можно из своего имущества, все еще хватаясь за жизнь, все еще не теряя надежды…»

И хотя судьба пропавшей экспедиции так и остается тайной, книга у Чванова вышла замечательная.

Если бы кто-нибудь мне год назад сказал, что я буду читать такого рода литературу, я бы в жизни не поверила… А теперь она как будто сама попадается мне на глаза и просится к прочтению…

Елизавета Фёдоровна, старшая сестра Александры Фёдоровны, будущей русской императрицы, была вторым ребенком в семье герцога Гессен-Дармштадского Людовига IV и принцессы Алисы, дочери королевы английской Виктории. В двадцать лет принцесса Елизавета стала невестой великого князя Сергея Александровича, пятого сына императора Александра II.

5 (18) февраля 1905 года Сергей Александрович был убит бомбой, брошенной террористом Иваном Каляевым. Детей супруги не имели, но воспитывали великую княгиню Марию Павловну и её младшего брата Дмитрия (один из заговорщиков убийства Распутина).
Вскоре после гибели мужа Елизавета Фёдоровна продала свои драгоценности (отдав в казну ту их часть, которая принадлежала династии Романовых), и на вырученные деньги купила на Большой Ордынке усадьбу с четырьмя домами и обширным садом, где расположилась основанная ею в 1909 Марфо-Мариинская Обитель Милосердия (это не был монастырь в точном смысле слова, сёстры обители занимались благотворительной и медицинской работой).
Во время Первой мировой войны активно заботилась о помощи русской армии, в том числе раненым солдатам.
Резко негативно относилась к Григорию Распутину, хотя ни разу с ним не встречалась. Убийство Распутина расценила как «патриотический акт».
Отказалась покинуть Россию после прихода к власти большевиков, продолжая заниматься подвижнической работой в своей обители. Вскоре Елизавета Фёдоровна была арестована чекистами и латышскими стрелками по личному распоряжению Ф. Э. Дзержинского. В мае 1918 года её вместе с другими представителями дома Романовых перевезли в Екатеринбург и разместили в гостинице «Атамановские номера», а затем, через два месяца, отправили в город Алапаевск.
В Алапаевске Елизавета Фёдоровна находилась в заточении в здании Напольной школы. До сих пор возле этой школы растёт яблоня, по преданию, посаженная Великой княгине.
В ночь на 5 (18) июля 1918 года великая княгиня Елизавета Фёдоровна была убита большевиками: сброшена в шахту Новая Селимская в 18 км от Алапаевска. Вместе с ней погибли: великий князь Сергей Михайлович; князь Иоанн Константинович; князь Константин Константинович (младший); князь Игорь Константинович; князь Владимир Павлович Палей; Фёдор Семёнович Ремез, управляющий делами великого князя Сергея Михайловича; сестра Марфо-Мариинской обители Варвара (Яковлева).
Все они, кроме застреленного великого князя Сергея Михайловича, были сброшены в шахту живыми. Когда тела были извлечены из шахты, то было обнаружено, что некоторые жертвы жили и после падения, умирая от голода и ран. При этом рана князя Иоанна, упавшего на уступ шахты возле великой княгини Елизаветы Фёдоровны, была перевязана частью её апостольника. Окрестные крестьяне рассказывали, что несколько дней из шахты доносилось пение молитв.

Данная книга рассказывает о последних днях алапаевских мучеников, о том, в каких условиях они жили, чем питались, во что верили, к чему стремились… У этих людей было одно желание на всех – выжить, увидеть родных и близких, поверить в свою свободу!
Может быть, в последнее время я стала чересчур сентиментальной, списываю это на возраст, но слёзы сами текут из глаз, когда я читаю эти истории… такая интересная жизнь и такая тяжёлая смерть…
Книга читается очень легко, как будто читаешь не трагические факты, а исторический роман с печальным концом, и я умом понимаю, что в основном здесь вымысел, автор книги же не может знать, о чём разговаривали заключенные со стражниками, но очень хочется верить, что всё так и было… люди, которые присматривали за Романовыми, ведь тоже люди, и им не чуждо всё человеческое… существует версия, что, когда охранникам приказали расстрелять безвинных людей, все мужчины сдали оружие и отказались выполнять приказ… что стало с этими людьми далее не известно… но, видимо, после общения с Романовыми, они просто не смогли стрелять, глядя, на мой взгляд, в ни в чём не повинные глаза…
Очередное спасибо издателям за фотографии Елизаветы Фёдоровны, пусть их немного, но они такие живые… вообще я считаю, что именно эти книги побуждают нас чтить историю и обязательно помнить этих людей!!!
Основным минусом этой книги для меня было прослеживание церковной ниточки, нет-нет, да проскользнёт стежок призыва – верить в Создателя… а я такое не люблю…
Добавлю, что Наталья Романова умело переплела факты жизни Елизаветы Фёдоровны… автор рассказывала о жизни женщины в заточении, а в воспоминаниях приводила истории из жизни ДО…
Также в книге очень подробно описано, что стало с телами убиенных людей и очень обидно, что в настоящее время останки алапаевских мучеников, за исключением двух женщин, считаются утраченными…
Для меня 2016 год был богат на исторические книги, на интересные судьбы, я как будто складывала кусочки огромного паззла… находила новые для себя витки истории, помечала, что ещё хочу почитать, на кого обратить внимание…
Пусть 2017 год меня не разочарует, кусочки головоломки будут и далее складываться, новые факты прослеживаться, а исторические личности и далее будут спешить ко мне на чай со своей судьбой и историей…

Кузнецов Ф. Ф. «Тихий Дон». Судьба и правда великого романа / РАН; Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького; Науч. ред. А. Л. Гришунин. — М.: ИМЛИ РАН, 2005. — 864 с.: ил.

Хорошими делами прославиться нельзя. Журналист и литературовед Феликс Кузнецов сделал в своей жизни много хорошего, но прославился (в далёком 1979 г.) как гонитель свободного слова – беспощадно раскритиковав самиздатовский альманах «Метрополь». Заслужив доверие партийного начальства, Кузнецов укрепил свои позиции в сообществе советских функционеров и со временем поднялся до поста директора ИМЛИ (Института мировой литературы имени А. М. Горького). На этой высокой должности он сумел удержаться с 1987-го по 2004-й год, при всех политических переменах этой сложной эпохи. Между прочим, именно Кузнецов запустил в оборот, в одном из интервью 2004 года, выражение «духовные скрепы», так полюбившееся потом обслуживающим власть пропагандистам.

Феликс Кузнецов. 13 апреля 2015 г.
Но все грехи Кузнецова, сколько бы их ни было, спишет его книга о «Тихом Доне», в которую вложена бездна труда. В сущности, здесь подведены итоги противостояния подлинной науки и так называемого «антишолоховедения» — уродливого явления российской культурной жизни, взращённого в своё время Солженицыным и долгое время подпитывавшегося ненавистью либеральной общественности к Шолохову. «Злословие даже без доказательств оставляет прочные следы»; эта пушкинская формула справедлива для всех времён. Даже после введения в научный оборот рукописей 1-й и 2-й частей «Тихого Дона» авторство Шолохова эпизодически оспаривалось некоторыми нашими провинциальными историками и журналистами (да ещё и затесавшимся в их компанию странным персонажем из Тель-Авива, лишний раз доказавшим, что без евреев нигде и никогда не обойтись). Учитывая живучесть «антишолоховедения», обширное и многогранное исследование «Тихого Дона», предпринятое Кузнецовым, нельзя не признать актуальным.

Первая часть исследования посвящена анализу рукописей 1-й и 2-й книг «Тихого Дона», выкупленных в 1999 г. Институтом мировой литературы у скрывавшей их женщины за 50 тысяч долларов, выделенных Министерством финансов РФ. Сделка была очень странная: кругленькую сумму из госбюджета получил человек, владевший рукописью незаконно! Попрание известного западноевропейского девиза правосудия – pereat mundus et fiat justicia – здесь вполне очевидно. Кузнецов, в то время директор ИМЛИ, оправдывает свои действия ссылкой на позицию наследников Шолохова, фактически отказавшихся отстаивать свои права и поддержавших запланированную им сделку (с. 43). Любопытный факт: в своей книге Кузнецов забыл указать дату покупки рукописи (!), но не преминул упомянуть о роли «тогдашнего Председателя Правительства РФ В. В. Путина» и процитировать его «распоряжение» тогдашнему министру финансов: «М. М. Касьянову. Прошу рассмотреть совместно с Российской Академией наук и найти возможность решения данного вопроса» (с. 44, без ссылки на документ, содержащий эту неоднозначную резолюцию, и без даты). Ниже упомянута мимоходом (с. 46) дата первого отклика в прессе на приобретение ИМЛИ шолоховских рукописей: 26 октября 1999 г.

Шолоховская рукопись, черновик

Книга Кузнецова, изданная в 2005 г., содержит между с. 96 и 97 вкладку из 16 листов мелованной бумаги. Здесь воспроизведены в цвете 32 избранные страницы шолоховских рукописей (годом позже рукописи были изданы факсимильно в полном объёме, т.е. сейчас доступны для изучения всем желающим поупражняться в текстологии). Анализ рукописей Кузнецовым весьма содержателен; особый интерес, с моей точки зрения, представляет история разработки Шолоховым генеалогии рода Мелеховых (с. 82-86). Вообще рост и развитие авторского замысла отчётливо прослеживаются. А вот выделить некий чужой «протограф», существование которого априорно предполагалось «антишолоховедами», рукописи не позволяют (что, впрочем, нисколько не мешает некоторым прохвостам ещё и в наше время об этом мифическом протографе рассуждать).


Вторая часть книги Кузнецова отведена прототипам героев «Тихого Дона». Эта тема давно разработана донскими краеведами, и Кузнецов опирается здесь главным образом на опубликованные исследования, цитируя их чуть ли не целыми страницами; собственная его роль сводится к систематизации материала (в других случаях, впрочем, Кузнецов широко привлекает и архивные данные). Целая глава посвящена Харлампию Ермакову – ключевой фигуре в истории создания «Тихого Дона» (с. 129-190; ср. ниже 390-391).

Харлампий Ермаков в 1927 г.

Если бы Ермаков не делился с Шолоховым воспоминаниями о своей бурной жизни, романа в известном нам виде попросту не было бы. Кузнецов показал это очень убедительно: «служивская» биография Григория Мелехова полностью заимствована у Ермакова, он же был основным источником сведений о Вёшенском восстании, ход которого описан в 3-й части «Тихого Дона» с поразительной точностью, причём именно на том участке фронта, где командовал дивизией повстанцев Ермаков. После соединения казачьих частей с Донской армией белых хорунжий Ермаков получил чин сотника, а всего через два месяца дослужился до есаула (высший обер-офицерский чин в казачьих войсках). Собственно, Ермаков и есть тот таинственный «белый офицер», которого упорно навязывают Шолохову в соавторы его враги, равно как и мнимые доброжелатели (вроде Мариетты Чудаковой, см. её длинные рассуждения на с. 434 – великолепный образец особо утончённой, по-своему даже красивой клеветы). Но всей этой публике непременно надо, чтобы «белый офицер» писал сам, чтобы Шолохов использовал не устные рассказы, а некий готовый чужой текст (тогда остаётся почва для обвинений в плагиате). Ясное дело, что о есауле Ермакове настроенные против Шолохова дамы и господа знать ничего не желают.

Письмо Шолохова Ермакову от 6 апреля 1926 г., с. 1.

Ещё одна глава второй части рассказывает о судьбе Павла Кудинова – человека, руководившего во время Вёшенского восстания всей казачьей армией и выведенного Шолоховым в романе под его собственным именем. После разгрома белых Кудинову удалось эмигрировать, он долго жил в Болгарии, где и прочитал в1934 г. «Тихий Дон», обнаружив там самого себя в числе действующих лиц. Вот фрагмент его позднейших воспоминаний:

Читал я “Тихий Дон” взахлёб, рыдал-горевал над ним и радовался — до чего же красиво и влюблённо всё описано, и страдал-казнился — до чего же полынно горька правда о нашем восстании. И знали бы вы, видели бы, как на чужбине казаки — батраки-подёнщики — собирались по вечерам у меня в сарае и зачитывались “Тихим Доном” до слез и пели старинные донские песни, проклиная Деникина, барона Врангеля, Черчилля и всю Антанту. И многие рядовые и офицеры допытывались у меня: “Ну, до чего же всё точно Шолохов про восстание написал. Скажите, Павел Назарович, не припомните, кем он у вас служил в штабе, энтот Шолохов, что так досконально всё мыслию превзошел и изобразил”. И я, зная, что автор “Тихого Дона” в ту пору был ещё отроком, отвечал полчанам: “То всё, други мои, талант, такое ему от Бога дано видение человеческих сердец и талант!”. Скажу вам, как на духу, — “Тихий Дон” потряс наши души и заставил всё передумать заново, и тоска наша по России стала ещё острее, а в головах посветлело. Поверьте, что те казаки, кто читал роман М. Шолохова “Тихий Дон”, как откровение Иоанна, кто рыдал над его страницами и рвал свои седые волосы (а таких были тысячи!), — эти люди в 1941 году воевать против Советской России не могли и не пошли.
(с. 838)

«Тихий Дон» буквально соткан из реалий той жизни, которой жили земляки писателя, которая пропущена через биографию, память и душу М. А. Шолохова. И никого другого, поскольку роман насыщен огромным количеством таких подробностей, деталей, наконец, персонажей, реальных людей, явившихся прототипами многих героев, знать о существовании которых мог только человек, который прожил жизнь в этих местах. Эти реальные факты жизни, перенесенные воображением и гением писателя в роман и ставшие его художественной плотью, не вытравить никакой клеветой.
(с. 163)

Третья часть книги рассказывает об истории создания «Тихого Дона», о преодолении автором сильнейшего идеологического давления, о тяжкой борьбе за публикацию третьей части романа в полном виде (в конечном итоге понадобилось персональное распоряжение Сталина). Для меня особенно интересными оказались следующие разделы:
- О юности Шолохова (распространённые представления, носителем которых был и я, оказались полностью ложными, см. с. 340-346).

Шолохов в молодости. Одна из самых ранних фотографий.
- О первой клеветнической кампании против Шолохова (1929 г.), оставшейся на уровне слухов и сплетен, однако серьёзно задевшей молодого автора, потребовавшего от руководителей РАППа создания специальной комиссии для разбора обвинений в плагиате (с. 427-430).

Шолохов в молодости. Таким он был, когда привёз в Москву рукописи первых двух книг «Тихого Дона».
- О реакции на роман Шолохова в среде казачьей эмиграции (с. 465-470). Особенно интересный факт: казачий генерал П.Х. Попов, живший в Болгарии и прочитавший «Тихий Дон» в одно время с Кудиновым, догадался даже, что «автор не казак, — живёт он на Дону, казачий быт изучает» (с. 470).
- О взаимоотношениях Шолохова со Сталиным (с.512-524).

Четвёртая часть книги, составляющая 35% объёма её основного текста, полностью посвящена полемике с «антишолоховедением». Рыться в говне – занятие неблагодарное, особенно если говно не успело ещё окаменеть. Кузнецов не побрезговал выполнить эту работу, и за это ему, конечно, спасибо; но к первой главе данной части книги («Версия литературоведа Д*») у меня есть серьёзные претензии. Речь идёт о второй клеветнической кампании против Шолохова, инспирированной Солженицыным. Уже в начальной стадии (1967-1975 годы) это была настоящая феерия глупости и подлости; особенно отличились тогда модный поэт Андрей Вознесенский, литературовед И. Н. Медведева-Томашевская (вдова известного пушкиниста) и знаменитый диссидент Рой Медведев (кандидат педагогических наук, которого Кузнецов ошибочно принимает за «дипломированного историка», с. 580). Рассказывая о попытках всех перечисленных лиц очернить Шолохова, Кузнецов строго придерживается нейтрального академического тона, что совершенно неуместно и даже возмутительно (-1 балл в моей оценке книги). Здесь нужно было не показное бесстрастие в духе Тацита, а «ювеналов бич».

Но с музой пламенной сатиры
Не дружен Феликс Кузнецов,
И ярко показать бессилен
Дела глупцов и подлецов.

Более того – он их даже выгораживает! Директор ИМЛИ есть директор ИМЛИ, ему приходиться соблюдать известный политес: фан-клуб поклонников Солженицына многочислен и влиятелен, ссориться с этими людьми невыгодно и даже небезопасно. Поэтому роль Солженицына в травле Шолохова Кузнецовым не акцентируется, и основное внимание уделяется сочинениям его единомышленников. Самую пикантную деталь мы узнаём не из главы о зарождении «антишолоховедения», а много ниже, ближе к концу книги. И не из авторского текста, а из цитируемого на нескольких страницах письма автору Миры Геннадьевны Петровой (научной сотрудницы ИМЛИ, в прошлом помогавшей Солженицыну в его исторических изысканиях и морально его поддерживавшей). Хотя Петрова терпеть не может Шолохова, она априорно не приемлет стартовый опус «антишолоховедения», книгу Медведевой-Томашевской, которую даже «не удосужилась прочесть». По свидетельству Петровой, Солженицын не сразу нашёл человека, способного бездоказательно обвинить Шолохова в плагиате у малоизвестного писателя Крюкова:

...Александр Исаевич в начале 70-х годов сватал и меня на эту роль. Я отказалась, сказав о Крюкове — «не тянет», а о самой затее — «недоказуемо»
(с. 738-739)

...Но необходимо было доказать эту гипотезу фактами, либо, проанализировав факты, — отказаться от нее, — если они не подтвердят эту гипотезу.
Не вина, а беда И. Н. Медведевой-Томашевской, что она ушла из жизни в самом начале этого пути. К тому же, работая в условиях экстремальных и, в основном, в Крыму, вдалеке от библиотек, она не смогла получать в должном объеме тот источниковый материал, который был необходим для окончательных строго научных выводов.
А стремилась она именно к ним. «Дело ведь не в разоблачении одной личности и даже не в справедливом увенчании другой, а в раскрытии исторической правды, представленной поистине великим документом, каким является изучаемое сочинение» — писала Медведева-Томашевская Солженицыну за месяц до смерти.
(с. 549)

Собственно, у нас в Советском Союзе ни один мало-мальски понимающий человек никогда Шолохова автором “Тихого Дона” не считал.

Спрашивается: какая была необходимость так разухабисто лгать? Если бы он сказал «ни один мало-мальски понимающий человек из моего ближайшего окружения», это было бы уже похоже на правду. И следовало бы ему помнить, что архивы хранят много интересных документов, в том числе и его собственное письмо Шолохову от 20 декабря 1962 г. Кузнецов в своей книге его приводит, и правильно делает – шила в мешке не утаишь!


Посмотрим теперь, как атаковал Шолохова рой медведев (игра с именем известного диссидента не нова, но удержаться от неё трудно). Рой Медведев ничем не лучше Солженицына с его злосчастной марионеткой, но может показаться более оригинальным. Начинает он с критики самых слабых мест книги «литературоведа Д*», т.е. Медведевой-Томашевской, а заканчивает... принятием её главной идеи, с аргументацией прямо анекдотической (с. 566-573). Не брезгует сей автор и сочинительством чистой воды, и даже демонстрацией собственного бесстыдства: туманное выражение «по имеющимся у меня сведениям» (с. 589) в переводе на общечеловеческий язык означает «до меня дошли смутные слухи, которые я сейчас вам с удовольствием перескажу». Удивительно, что Кузнецов и здесь сохраняет бесстрастие и лишь мягко пеняет Медведеву на отсутствие «конкретных ссылок».

Дальнейшей истории «антишолоховедения», точнее – неуклонной деградации этого окололитературного направления, которое и начиналось-то вполне бесславно, Кузнецов уделил много места, выполнив эту неприятную работу очень качественно. И всё-таки читать эти главы тяжело, поскольку говно пованивает... Единственное светлое пятно – экскурс в область чистого литературоведения, многостраничные рассуждения о поэтике и языке двух очень разных писателей, Шолохова и Крюкова.

Хотя книга Кузнецова в целом очень хороша, рекомендовать её могу только тем, кто, подобно мне, перечитал «Тихий Дон» совсем недавно. В противном случае повествование может показаться чрезмерно растянутым и занудным, тем паче что композиция книги несколько рыхлая (я бы её решительно перекомпоновал). К тому же серьёзной редактуры явно не было: отсюда – забегающие вперёд полемические выпады против «антишолоховедов», повторы и даже одна курьёзная фактическая ошибка (в романе Мишка Кошевой не зарубил, как утверждает Кузнецов на с.686, а застрелил деда Гришаку). В примечаниях попадаются плохо оформленные ссылки (с. 744, прим. 55). Именной указатель безобразный; кто хочет знать, как он должен выглядеть в приличном научном издании – пусть обратится, например, к советскому Собранию сочинений Белинского (начала 1980-х годов). Если вспомнить, какой высокий пост занимал Кузнецов – делается страшно от осознания того, сколь низко пала в современной России культура научного издания.

К достоинствам книги относятся хорошая полиграфия и многочисленные иллюстрации: куча редких фотографий и 16 рисунков замечательного донского художника-самородка С. Г. Королькова (это был ровесник и хороший знакомый Шолохова, с его иллюстрациями «Тихий Дон» выходил вплоть до Великой Отечественной войны). В книге Кузнецова воспроизведены, видимо, только те рисунки, оригиналы которых хранятся в ИМЛИ, но вообще их множество, кому интересно – ищите в Сети; для примера несколько здесь покажу.

Григорий и Аксинья

В курене Мелеховых

Кружок Штокмана

Встреча Григория со Степаном Астаховым на фронте

Григорий в глазной больнице беседует с хохлом-большевиком