Цитаты из книги Лабиринт Мечтающих Книг

Да, это был всего лишь обман. Книга, разумеется, не отравлена. Если я захочу доконать своих читателей, то замучаю их до смерти скучными и бесконечными диалогами о двойной бухгалтерии на двадцати шести тысячах страниц, как я сделал это в моем цикле романов «Дом наттиффтоффов». Это, на мой взгляд, более изощренный путь.

Батюшки мои! Я был всего лишь на волосок от смехотворного конца! Как радикально мне чуть было не подпортил биографию этот проклятый рогалик: «Мифорез подавился рогаликом!» «Самого великого писателя Цамонии убило изделие из слоеного теста!» «Лауреат Ордена Вальтрозема, страдающий избыточным весом, найден мертвым в луже…

– Откуда ты знаешь? – Ужаски чувствуют это. Убийственный аргумент ужасок! Когда у них заканчиваются рациональные аргументы, они подключают свои таинственные ощущения! Свои чувства и представления! Свои тайные познания! Дискусии в этом случае бесполезны, потому что оппонент все равно останется в проигрыше.

Готический шрифт в типографии – это, так сказать, то же, что фахверк в архитектуре. И то и другое свидетельствует об определенной архаичности, но в то же время – о высоком мастерстве и о вечной прочности. Готический шрифт пробуждает доверие.

– Ты хочешь умереть? – спросил я тихо. – Здесь и сейчас? – Да, – ответил Кибитцер с блаженной улыбкой на лице. – Это моя последняя воля. Я сейчас умру. И ты тоже умрешь, только чуть позже. Мы все постоянно умираем, потому что вообще-то начинаем делать это уже при рождении. Так что не нужно сейчас драматизировать эти…

– Завещание! – крикнул Кибитцер полным драматизма голосом. – Я, доктор Хахмед бен Кибитцер, настоящим завещаю… – Одну минуту, – вырвалось у меня. – Так ты вскрываешь свое завещание? – А ты как думал? – спросил Кибитцер насмешливо. – Или ты видишь здесь еще кого-нибудь в том возрасте, когда пишут завещание? – Но ты ведь…

Все-таки друзья — это тонкая материя! Они прямо скажут тебе, что ты стал толстым или надменным. Они считают тебя задницей, нагоняют на тебя страх ужасными историями о болезнях и катакомбах, вынуждают тебя проехать пол-Цамонии из-за какого-то мистического письма! А потом просят у тебя прощения и надеются, что после этого…

– Это напоминает сурикатов в зоопарке, – тихо сказала ужаска. – Кого? – переспросил я. – Сурикатов, – повторила ужаска. – В зоопарке. Их можно покормить, а лучше всего взять с собой домой. Мысль о том, что ужаска в самом деле ходит в зоопарк, чтобы там покормить сурикатов, вместо того чтобы отправиться в парк травить…

И тут я разрыдался. Если бы участниками этой сцены были иные лица, то они наверняка подошли бы друг к другу, обнялись и сказали бы слова утешения. Но будем откровенны: в нашем случае речь шла о динозавре, эйдеите и ужаске. Три существа, которые на полях болезненного эгоизма и выплеска эмоций сражались за пальму…