Цитаты из книги Хатико. Пёс, который ждал

Японские ветеринары считают, что обычный срок жизни для собак породы акита – около десяти лет. Хатико прожил одиннадцать и еще несколько месяцев. Десять лет он ждал профессора Исабуро Уэно, потому что тот сказал, что заберет его со станции Сибуя, вот он и ждал его там по одной простой причине: потому что профессор ему это…

В то время – словно в собачьей голове тикали швейцарские часы, а ушки были стрелками – он начинал скрестись в дверь и как только госпожа Яэко ее открывала, пулей летел на станцию. И вот так, повторялось изо дня в день, неделя за неделей, у них установился такой порядок.

Пока швейцарские часы, тикавшие у него в нутри, не подавали сигнал о том, что поезд из Токио прибывает уже скоро, и тогда будто кто-то нажимал кнопку «пуск» - и он со скоростью ракеты несся на станцию встречать профессора, словно в этом была вся его жизнь.

Ночью он возвращался под старый вагон, ложился в колею и дремал. Ему снилось, как они гуляют по парку Ёёги, вокруг порхают бабочки, а рядом идет профессор Исабуро; сакуры цветут, профессор весело напевает; а главное, ему снилось, как профессор машет ему рукой и говорит, чтобы он ждал его здесь, в Сибуе. Это придавало ему…

В тот день, восьмого марта, Хатико лежал под старым вагоном. Стоял такой дикий холод, что пронимало аж до сердца. Он чувствовал дрожь в ногах, но все равно поднялся и побрел к станции. Медленно продвигался он к Сибуе, переступая через рельсы. Он мог проделать этот путь с закрытыми глазами, потому что ходил по нему ровно…

Хатико открыл глаза и не поверил тому, что увидел. Он ждал десять лет, чтобы снова с ним встретиться. И вот, наконец, он здесь, на станции. Хатико всегда знал, что профессор Исабуро Уэно о нем не забыл. Он здесь, он только что сошел с поезда, радостный и воодушевленный. Хатико хотел было пожаловаться, но не издал ни…

У него замерзла морда, его била дрожь. Лишь он один не знал, что его жизнь угасала – как свеча или палочка ладана, которым окуривают храм и от которого остается только пепел.

И ни снег, ни холод не мешали ему приходить на площадь, чтобы оглядывать пассажиров – всех и каждого – в надежде увидеть профессора.