Майкл Каннингем в своем новом романе подводит черту под смертельным противостоянием плоти и крови. Получилось немного в стиле "Болливуд".
Если Майкла Каннингема и есть за что ценить, то это за упорство, с которым он твердо бьет в одну точку. Его «Часы» в свое время достигли феноменального успеха. Но после выхода одноименного фильма на Каннингема обрушился вал критики. Прежде всего писателя обвиняли в гомофилии. В том, что он рассматривает гей-отношения как совершенно отдельную концепцию человеческого существования, когда единственная возможность для гея выжить в этом сложном мире — это отвернуться от него, уйти. Самыми яростными критиками оказались как раз геи, которые и возмущались, что все конфликты «Часов» высосаны из пальца. Геи давно получили возможность жить вместе, у них есть специализированные клубы, журналы, магазины — одним словом, попробуй что-нибудь не то сказать по этому поводу — и сразу получишь по шапке от политкорректной общественности. Мэр Берлина — открытый гей, и проблематика романа Уильяма Стайрона «И поджег этот дом» , где герой-гомосексуалист не может рассчитывать на справедливое отношение к себе со стороны общества, отошла далеко в прошлое. Правда, быть геем в Америке или в Европе — это не то же самое, что быть геем в России.
Другая часть критики, большей частью гетеросексуальная, наоборот, утверждала, что Каннингем — тонкий психолог и бытописатель: никто до него так точно не показал, как человек начинает ощущать свою гомосексуальность, чувствовать влечение к людям того же пола. И те конфликты, которые возникают у человека, когда он осознает себя гомосексуалистом, — с обществом, семьей и, что еще более важно, с самим собой.
Однако тем самым Каннингема поставили в ряд литературных маргиналов. Даже в аннотации к русскому изданию его нового романа «Плоть и кровь» Майкла Каннингема представляют как «блистательного прозаика, пишущего об альтернативной культуре современной Америки и жизни геев». Но сам-то Каннингем никогда не был согласен с такой оценкой! Он утверждает, что пишет вообще не о гомосексуализме, вернее, не только об этом. А скорее о том, что тонкому и творческому человеку очень трудно жить в обществе потребления. И если человек — осознанная и цельная личность, то его конфликт с миром и другими людьми — это лишь дело времени. Кто окажется победителем — индивидуум или жестокий мир, поглотивший его, — вот, собственно, что интересует Каннингема. И чему посвящена новая увесистая книга «Плоть и кровь».
Каннингем «препарирует» одну семью. С точки зрения формы это классическая американская сага. Красивая итальянская девушка выходит за иммигранта-грека. У них трое детей. Главный герой Константин — олицетворение дионисийской радости жизни, безумной и в то же время прагматичной. «Плоть» и «кровь» — это как бы два лагеря, по которым разбросаны персонажи. Константин — плоть от плоти. Его старшая дочь всячески старается стать на сторону отца и построить свою жизнь «по-американски» (что у Каннингема вызывает такой же ужас, как у Чехова — обывательщина), находит милого парня, будущего юриста Тодда, с которым должна сложиться крепкая семья. И лишь по легким ремаркам понятно, что у старшей дочери не все гладко: «Спящий Тодд напоминал ей подводную лодку». Лучше и не скажешь. В результате она заводит любовника, тайно рожает от него ребенка, уходит от мужа, трагически потеряв сына и навсегда разорвав с лагерем отца.
Средний ребенок Билли — гомосексуалист, эмпирик, изгой и беглец, один из лидеров лагеря «крови», антагонист Константина. Но главным борцом с американской мечтой оказалась младшая Зои, которая с головой уходит в наркотические путешествия, рожает ребенка от черного торчка, заводит лучшего другатрансвестита и в конце концов умирает от СПИДа. Кстати, тот самый трансвестит, «добрый волшебник» с неслучайным именем Кассандра, и пытается выполнить главную задачу писателя — свести кровь и плоть в одно человеческое целое, заставить индивидуумов примириться с обывательским миром, а мир — принять без агрессии маргиналов. Конечно, это невозможно, и эта непримиримая невозможность оборачивается главной трагедией романа. Но уж слишком он перенасыщен пороком, наркотиками, СПИДом и смертями. Так что в конце концов воспринимаешь это как индийское муви или социально патетические романы Бальзака. В «Плоти и крови» Каннингем так же схематичен, как и в «Часах». Но чем плоха эта схема? Что плохого в извечном желании примирить отцов и детей, соединить рациональность и безумие? Мудрый трансвестит Кассандра почти подводит к решению этой проблемы жену Константина Марию, которая вздыхает, оглядываясь на свою жизнь: «Я живу одна в доме с пятью спальнями. Мой сын спит с мужчинами. Моя старшая дочь со мной не разговаривает…» Дальше можно было бы продолжить: мой муж бросил меня, мой внук утонул, моя дочь умерла от СПИДа. Но жизнь все-таки продолжается, и что-то с этим всем нужно делать. Может, купить новую тушь? Или все же поменять отношение? Или то и другое?
Игорь Шулинский
22 сентября 2010
