Автор о книге:
– После успеха «Часов» вы сознательно сделали «Избранные дни» кардинально другими – и по форме, и по тематике?
– После крайне удивившего меня успеха «Часов» мне было очень важно не написать «Часы. Часть 2». В «Избранных днях» я хотел написать о мире в более широком физическом смысле, чтобы он включал в себя не только жизни персонажей, но и определенное ощущение исторического момента, того климата, который сегодня существует в мире, и того, что нас ждет в будущем. С каждой новой книгой ты стараешься выйти на какие-то новые территории. Есть, конечно, читатели, которые никогда не простят мне, что я отказался просто бесконечно переписывать «Часы» в номинально разных формах. Но это не те читатели, к которым я как-то особенно лоялен.
– Все герои «Избранных дней» говорят словами Уолта Уитмена. Насколько важна для вас американская идентичность и что вы вкладываете в это понятие?
– Американская идентичность настолько часть моей идентичности вообще, что порой сложно сказать, где кончается одно и начинается другое. Не знаю, назвал ли бы я себя патриотом, поскольку в американской культуре и политике есть очень много такого, с чем я категорически не согласен. Но я американец, это так же верно, как то, что я белый, мужского пола и принадлежу к среднему классу. Хотя я представляю собой нечто большее, чем сумма этих слагаемых, как и всякий человек, – ничего не поделаешь, я пишу, основываясь на опыте белого представителя американского среднего класса.
Уитмен в «Избранных днях» работал своего рода контрастом. Америка, вдохновлявшая Уитмена, очень отличалась от страны, в которой я живу. Та Америка, гораздо более юная, и вправду выглядела так, будто она готовилась стать самой великодушной, демократичной, щедрой страной в мире.
Конечно же, все обернулось совсем иначе.
Это не Америка Уитмена. В этой Америке самое большое количество заключенных среди стран Запада и самый низкий уровень грамотности; эта Америка во имя «демократии» эксплуатирует другие страны из-за их природных ресурсов, предоставляет медицинское обслуживание только тем, кому это по карману, и разрушает окружающую среду непропорционально своей доле ее использования. Сложно представить, что Уитмен извлек бы из такой Америки.
Но, несмотря на все ее ужасные деяния, я упорно продолжаю любить эту страну или уж по крайней мере ее запятнанные идеалы. Уитмен присутствует в «Избранных днях», подобно привидению в доме: как напоминание об ином времени, когда мир был совсем, совсем другим местом.
