Цитаты из книги История одного немца: частный человек против тысячелетнего рейха

…жизнь прекрасна, если ее проживают умно и мужественно, свободно и грациозно; если умеют слышать шутки жизни и ее музыку

Но тут-то и обнаруживается один из удивительнейших парадоксов восприятия: отвратительное, мерзкое, гнусное до дрожи притягивает, завораживает в том случае, если оно доведено до крайности.

Национализм, то есть национальное самолюбование и самообожествление, — опасная духовная болезнь, способная исказить и отвратительно исковеркать черты любой нации, точно так же как эгоизм и тщеславие искажают и коверкают черты любого человека.

Не знаю, как обстоят дела в военной сфере, но вот то, что в определенных семьях блистательно готовят сыновей к жизни в недавно завершившейся эпохе, — это точно!

The first country to be occupied by the Nazis was not Austria or Czechoslovakia. It was Germany. It was just one of their now so familiar tricks that they occupied and trampled on the nation in the name of “Germany” itself — that was part of the mechanism of destruction.

В этом наше общее—нацистов и ненацистов — слабое место. Здесь-то нас и подловили с великолепной, надо отдать должное, психолого-стратегической ловкостью.

Разумеется, я никогда не был немецким националистом. Национализм спортивных клубов, воцарившийся во время мировой войны и сегодня подпитывающий нацизм; жадно-инфантильная радость, оттого что твоя страна на географической карте расползается все более жирным, все более широким пятном; триумфальное чувство «победы»,…

«Чрезвычайные меры защиты государства - очень интересно, - отвечал я. - Итак, коллега, вы полагаете, что государство было вынуждено прибегнуть к чрезвычайным мерам защиты из-за того, что несколько сот его граждан - социал-демократов напялили ночные рубашки и улеглись баиньки?» «Не совсем так, - вежливо возразил Хольц. -…

Мы слишком глубоко и внезапно очутились в самом центре невозможного, чтобы понимать: есть ли у него вообще границы.