Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Frank Thilliez
LA MÉMOIRE FANTÔME
Copyright © Le Passage Paris – New York Editions, Paris 2007
© М. Брусовани, перевод, 2018
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа„Азбука-Аттикус“», 2018
Издательство АЗБУКА®
Тристану
Это скверная память, которая работает только назад.
Пролог
Говорили, будто их всех убил он. Женщину, четырехлетнего ребенка, всех, кого на протяжении нескольких лет находили повешенными. Из поколения в поколение молва распространялась, искажалась, ширилась. И никогда никаких доказательств, ничего достоверного. Одни подозрения – не больше. Утверждали даже, что по ночам его снова посещают призраки, что якобы кто-то видел, как на верхнем этаже пляшут странные огни. Рассказывают, что делались попытки разрушить здание с помощью бульдозеров, но всякий раз машины непостижимым образом ломались. Любая попытка сровнять его с землей долгие годы заканчивалась ничем.
Еще неделю назад Салима посмеивалась над этой несусветной чушью. Еще накануне она в нее не верила. Но теперь, оказавшись перед заброшенным домом между Эмом и Рубе…
– Быстренько сфоткай, и валим отсюда, о’кей?
Александр прижал ее к ограде, пытаясь поцеловать, как на школьном дворе.
– Только не дрейфь, ладно?
– И вовсе я не боюсь. Но чем скорее, тем лучше. Ты ведь знаешь мою маму…
Они перелезли через ограду с северной стороны, воспользовавшись наваленной прежними охотниками за привидениями кучей железяк и сучьев, и приземлились в зарослях крапивы и колючих кустарников.
Салима выпрямилась. На черном ночном небе вырисовывались терзаемые ветром кипарисы. А за ними – словно застывшее каменное холодное строение, какое же холодное… Пальцы девушки впились в куртку приятеля.
Они двинулись вперед и не без труда вскарабкались на одно из немногих незаколоченных окон.
Внутри только хруст битого стекла под ногами. Парень включил фонарик.
– Пустые бутылки, – шепнула Салима.
– И шприцы. Я знал, что призраки ширяются. Скажи, это слегка разрушает миф.
Александр посветил вокруг. Мерзкое помещение с ободранными обоями, заплесневелые от сырости стены. Никакой мебели, даже кровати – только продавленный матрас в пятнах мочи.
– Тут была комната того парня. Здесь мать нашла его окоченевший труп. Вот прямо где ты стоишь!
– Заткнись, блин! Вовсе не обязательно знать, где именно!
Александр мгновенно зажал фонарик в зубах и сделал несколько кадров на цифровой фотоаппарат.
– Завтра вывешу в своем блоге. В школке все позеленеют от зависти. Пошли! Сначала проверим первый этаж.
Дочь арабских эмигрантов Салима, с тщательно заплетенными длинными косами, напряглась:
– Зачем? Не надо! Все заколочено, оттуда не выйти! Если нам придется…
– Что придется?
– Я… Не знаю… Убегать, например! Блин! Между прочим, здесь странные дела происходили!
Александр вскинул голову и пожал плечами:
– Если хочешь, оставайся здесь, трусиха. А я спущусь…
Она вцепилась в него:
– Почему последнее слово вечно остается за тобой, придурок!
Они двинулись вниз по лестнице. Повсюду царила ледяная мгла. Разыгравшееся воображение девочки рисовало самые ужасные картины. Она видела, как ее рук касаются костлявые пальцы, на мгновение возникают и тут же тают во тьме и пламени лица. Да, этот дом дышал, где-то тут билось его сердце. Александр впервые так горячо ответил на объятие подружки.
Теперь парню тоже стало не по себе, хотя ему уже стукнуло семнадцать. А вдруг сейчас, как рассказывают, стены начнут сочиться черной, как виноград, кровью?
Да нет, не может быть. Просто болтают.
Они оказались в круглом помещении с заколоченными окнами. Здесь пахло затхлостью, селитрой, сыростью – как из вонючего подвала. На разбитом плиточном полу валялись мешки гипса, штукатурки и строительные инструменты. Мастерки, лопаты, зубила, пилы, заступы. Салима зажала нос шарфом. В ее голове пронеслось жуткое видение – осколки черепа, разбитого молотком.
Раздался треск электрического разряда, и перед ней белым огнем ослепительно полыхнула вспышка. Александр вертелся во все стороны, постоянно щелкая фотоаппаратом, который высвечивал то осколки разбитого зеркала, то щербатые тарелки, то подсвечник в форме звезды с оплавленными огарками свечей.
Вдруг Александр замер. От его самоуверенности молодого петушка не осталось и следа.
Прямо перед собой, на полу, он увидел до краев наполненную красной жидкостью посудину.
– Блин!
Он нагнулся.
– Кажется, это…
В соседней комнате раздался треск. Потом послышался грохот, будто что-то упало и взорвалось.
Кто-то. Или что-то.
Александр отпрянул и налетел на подружку. Его охватила паника. Внезапно затылок юноши похолодел от липкого прикосновения.
Страх сковал его. Он приложил ладонь к уху, и его пальцы покрылись красной пленкой.
Капало прямо с потолка.
Кровь.
Салима сдавленно вскрикнула и навзничь рухнула на лестничной площадке. Ее приятель уронил фонарь, который покатился к стене. Прерывисто дыша, он помог девушке подняться.
Они со всех ног бросились наутек, а в это время в помещении медленно распрямилась какая-то тень и двинулась к середине зала. Фигура в черном капюшоне подняла забытый фонарь и направила его луч вверх.
Произведение близилось к завершению. Математический хаос, очерченный совершенством круга.
Луч фонарика нашарил змеящиеся надписи, состоящие из сотен цифр. Ими был покрыт каждый квадратный сантиметр штукатурки.
Рука в перчатке погрузила кисть в таз. Цифр недостает, их требуется гораздо больше. На всю стену. До самого пола.
Нужно окончательно решить участь следующей жертвы.
Внезапно, когда вязкое вещество растекалось по стенам, лицо под капюшоном странно побледнело.
Темная фигура чего-то испугалась и, прежде чем исчезнуть, торопливо приписала: «Если ты любишь воздух, бойся моего гнева».
1
Дворники безуспешно пытались справиться с потоками воды, обрушивающимися на ветровое стекло «мерседеса». Сотрясаемые чудовищными порывами ветра деревья, казалось, вот-вот упадут на машину.
Ален пригнулся к рулю и почти уткнулся носом в приборный щиток. Он вообще ничего не видел.
Продуть в казино Сент-Аман-лез-О, а теперь еще попасть в самую страшную за последние сто лет бурю! Ну что за лох! Оставшиеся километры до Валансьена, похоже, будут трудными.
Он снова сбросил газ. Поганый прогноз. До конца недели обещали ливневые дожди с очень сильными грозами.
Внезапно его лицо исказила ужасная гримаса. Нога вдавила в пол педаль тормоза, сработала блокировка задних колес, разлетелись снопы брызг. «Мерседес» замер в нескольких сантиметрах от огромной, упавшей на дорогу ветки. Другие ветки и сучья с пугающей скоростью проносились мимо в ярком свете фар.
– Не может быть!
Ален вывернул руль и торопливо дал задний ход. Стоит сейчас появиться какому-то автомобилю – и конец!
В этот момент раздался глухой удар в окно с пассажирской стороны. Ален вздрогнул.
Поначалу он решил, что машина что-то задела. Но нет, это были чьи-то ладони… кто-то прижимал руки к стеклу.
Ален вцепился в руль. В темноте он разглядел какое-то лицо. Охваченный диким ужасом, он включил первую скорость.
Валить отсюда, и как можно быстрее.
Снаружи раздался крик, слившийся с завываниями стихии.
Там, прямо перед ним, в свете фар, прижав руки к коленям, стояла черная от грязи женщина. Она мотала головой, пытаясь уклониться от бьющих ей прямо в лицо порывов ветра и дождя. По испуганному взгляду, по тому, как неровно вздымалась ее грудь, Ален понял, что она умоляет его вырвать ее из этой преисподней.
Она выскочила из подлеска. В кроссовках и спортивном костюме.
Алену не хотелось покидать свое железное укрытие. А если это ловушка? Упавшая поперек дороги ветка, пустынное место, отсутствие свидетелей… Однако он все же разблокировал дверцу и вышел, держа куртку над головой. Чтобы устоять под порывами ветра, ему пришлось пригнуться. В доли секунды он промок насквозь.
– Мадам, вы…
– Где мы? Скажите, где мы! – задыхаясь, выкрикнула незнакомка.
Вода лилась по ее лицу и затекала в рот. Было заметно, что силы ее на исходе.
– Недалеко от Валансьена, но…
– Валансьен? Что это значит?
Она раскрыла ладонь, и Ален увидел глубокие раны, забитые запекшейся кровью и землей. Она воскликнула:
– В Лилль… вы должны… отвезти меня в Лилль! Прошу вас! Отвезите меня в Лилль!
2
Стук в дверь.
Люси Энебель посмотрела на часы. Почти половина одиннадцатого. Кто мог стучать в столь позднее время? Она поднялась, стараясь не потревожить сон близняшек, тесно прижавшихся друг к другу в тепле дивана, отодвинула засов и открыла.
Два вымокших парня. Студенты из нижней квартиры. Жером и Энтони.
– Мадам! Вы должны спуститься и посмотреть! – проговорил совершенно обескураженный Жером. – Мы возвращались из «Сомбреро»! И вдруг буквально в пятидесяти метрах отсюда – женщина! В жутком состоянии! Она хотела подняться, но совершенно обессилена. Пойдемте!
Люси вздохнула. Соседи вечно беспокоили ее по малейшим пустякам.
– Надо вызвать пожарных. Или полицию.
– Но ведь вы и есть полиция!
Люси красной резинкой стянула на затылке светлые волосы и возразила:
– Но я сейчас не на службе; на улице страшная гроза, и я не собираюсь таскаться на каждую семейную разборку или ДТП. К тому же после работы я имею право на личную жизнь. У меня на двери ведь не написано «Первая помощь», правда?
Люси хотела закрыть дверь, но Жером вставил в щель ногу.
– При чем тут ДТП? У бедняжки на запястьях следы веревки! Она вся в грязи! И не знает, какой сегодня день… Можно подумать… Можно подумать, она уже несколько месяцев просидела в темноте!
Лейтенанта полиции охватили сомнения. Полицейский значок Н24. Ее долг помогать тем, кто попал в беду.
Люси обернулась и посмотрела на детей. Вечная дилемма каждой матери. Что делать с малышками? Снова бросить? А ее обещание: «Больше никогда по ночам»?
Слишком поздно вызывать няню.
– Говоришь, в пятидесяти метрах отсюда?
– Даже меньше… Здесь… Совсем рядом!
Засвидетельствовать, вызвать группу, если потребуется, и вернуться. Всего несколько минут, и она вернется. До чего же она ненавидела вот так оставлять их. Бесконечные отлучки, изматывающие засады… Пора с этим заканчивать.
– Ладно, о’кей. Тогда один из вас останется здесь, с моими дочками. Ты, Энтони?
Робкий, как монашка, молодой человек молча кивнул. Этот прыщавый любитель гамбургеров и электронных схем был представителем последнего поколения студентов. Люси знала, что он парень серьезный, учится на инженера. Не слишком подходит для роли папаши, но вовсе не дебил, так что сможет приглядеть за двумя четырехлетними девочками.
Люси поспешно вернулась к компьютеру, открытому на сайте знакомств, и выключила его. Затем натянула старую непромокаемую куртку, потертые грубые кожаные ботинки, сунула книги и документы в угловую тумбочку и быстрым взглядом окинула комнату. Ящики, дверцы шкафов – все закрыто. Если не считать раскиданных по полу кукол и игрушек, все чисто и прибрано.
– Пожалуйста, ничего не трогай. Не забудь, я полицейский, а у полицейских есть нюх. Я могу тебе доверять?
Энтони кивнул и растянулся в кресле лицом к близнецам.
– Да, и спасибо тебе, – добавила Люси.
– Если однажды у меня подскочит давление…
Не медля больше, Люси шагнула за дверь, в завывание грозы. И в нарушенное величие весенней ночи.
