Кейтлин Свит «Я помню ансибли»

Январь 27, 2018

В прошлый вторник вечером, когда я была в госпитале Маунтин Синай, Питер написал мне, что Урсула Крёбер Ле Гуин умерла.

Я была в больнице вместе со своей подругой Меган, рожавшей мальчика, которого загодя назвала Монти. Её мать тоже была там, измученная поездкой из Садбери, болями в спине и, благодаря Меган, кратким сном в несколько часов, «Я думаю, что у меня отошли воды…», в 2.15 ночи Меган всё еще чувствовала себя довольно сносно, когда я получила сообщение от Питера. Я схватила телефон и почувствовала волну чего-то крайне странного: тошноту, прилив адреналина. Спустя несколько мгновений по телевизору у кровати Меган пробежала новостная лента: «Урсула К. Ле Гуин, отмеченная наградами писательница-фантаст, умерла в возрасте 88 лет.»

В 2002 году, когда мой первый роман был, наконец-таки, закончен и готов к печати, я написала Урсуле. Издательство Penguin Canada попросило меня связаться с авторами, которыми я восхищалась, чтобы выяснить их мнение о книге. Я целыми днями писала ей письмо. Я сдержала лесть в первом абзаце и считала это очень впечатляющим проявлением сдержанности и профессионализма. Я позволила остаться упоминанию об ансиблях * (*в цикле произведений, названных Ойкуменой или Хаинским циклом, периодически упоминается устройство мгновенной связи — ансибль). Полагала, что результат получился сказочно милым.

Но сейчас я не могу быть в этом уверена, потому что не могу найти письмо. Это было пять компьютеров назад, в другом доме, в другом браке; ни в одной из папок не сохранилось бумажной копи письма, во всяком случае, она не нашла.

Она прислала мне ответ через месяц или около того - открыткой ручной работы, которую я сразу же поместила на самом видном месте, о котором я смогла додуматься: на холодильник. Толстый картон, грубые края. Она нарисовала чернилами кошку, свернувшуюся калачиком на боку. На обороте еще чернилами: мое имя, написанное ею. Другими словами: спасибо...постараюсь добраться до прочтения романа...выглядит замечательно…

Теперь я не уверена, потому что не могу найти открытку. Три холодильника назад. Другой брак. Все коробки, которые я упаковала, уезжая из того, другого дома; все эти коробки распакованы, но я так и никогда не нашла открытку.

А потом наступил 2005 год, и издательство Penguin Canada отправило меня в Ванкувер рекламировать мою вторую книгу. Я остановилась в отеле "Фэрмонт Ванкувер", с широко открытыми глазами, одна, головокружительно свободная от малышей и обыденных дел (я почти за плакала после того, как сотрудник отеля спросил меня, подать ли мне кофе, когда завтрак принесли в мой номер). Отель был полон людей: конференция. Как я вскоре поняла, темой которой были английская литература и образование. Я бродила вокруг с ощущением головокружения, и вот она стоит посреди холла. Она была меньше, чем я себе представляла (разве наши кумиры не должны быть по крайней мере такими же высокими, как мы?). Ее лицо было гораздо более морщинистым, чем на фотографии, но я все равно сразу узнала ее. Она стояла рядом с пожилым мужчиной, держа его за руку. Я помню, что они оба были в плащах цвета хаки.

Я, колеблясь, подошла к ним. Кажется, я сказала: “Миссис Ле Гуин?”. Она повернулась, посмотрела на меня и улыбнулась. И я залепетала. Я говорила что-то вроде, “Я вам писала два года назад, потому что книга выходила в печать и вы ответили — вы подписали мне открытку с котом — а после этого вы написали письмо, сказали, что вы не успели прочитать книгу, но это нормально, а я здесь, потому что я написала еще одну книгу, и я вас обожаю.”

Что-то вроде этого.

Я хотела бы помнить, что ее улыбка не дрогнула, но я не уверена, что так и было. Она, сияя, сказала: “Ах!”. И затем: «Мы идем на прогулку, пытаемся выйти до дождя». И я, вспыхнув и почувствовав тошноту, пробормотала: “Да...Ванкувер...дождь...”, и они медленно направились к двери. Ее рука все еще на его руке.

Я вернулась в свою комнату. Я вырвала из блокнота листок бумаги и написала ей послание одной из гостиничных ручек. Я извинилась за свою болтовню. Я выразила свое восхищение в размеренных, точных терминах.

Однако сейчас я не могу быть в этом уверена, потому что у меня нет копии этого послания. Я сложила его и бросила на стойку регистрации в ячейку с ее именем. В течение нескольких часов после этого я лелеяла надежду, что получу от нее ответ. Надежда заставляла меня чувствовать себя глупо, даже в самом раннем воплощении. На следующий день я снова покраснела, думая об этом.

Теперь я также не уверена насчет ее книг. У меня всё более ужасная память на книги и фильмы, включая и её произведения. И все же я помню, что чувствовала, когда читала их. Я помню, что ее слова, вместе с словами Ллойда Александера, были единственными, от которых мне хотелось плакать- так они были так прекрасны.

И я помню, как мне было 21, я полагала, что беременна, и нашла ее эссе под названием (сколь помню) «Выбор, который мы сделали», об абортах. Она сама прошла через аборт. Я думала, что мне тоже придется это сделать. И эти её очень действенные слова заставили меня плакать еще больше, чем плакали другие, потому что я волновалась, а она меня поддержала.

Я обнаружил ее не-фантастику* (*эссе). Я строчила цитаты в своей “книге цитат”, пока это не стало смешно: я, по сути, переписывала целые эссе, потому что все они потрясали меня, заставляли меня думать: “Точно!” - заставили меня чувствовать себя ранимой и неуязвимой, как писателя и женщину.

После рождения малыша Монти, в самую темную и глубокую часть ночи, я прошлась с ним. Его мать и бабушка спали, в кровати и откидывающемся виниловом кресле. Я держала его на руках и ходила взад и вперед по комнате, потому что всякий раз, когда я пыталась уложить его в колыбельку, он мяукал, и его закрытые глаза трепетали, и его жесткие маленькие пятки упирались в меня из-под его фланелевого пеленального конверта. Поэтому я прохаживалась, покачивая его и похлопывая по спине. Я держал его, это твердое, теплое, юное млекопитающее, и думал об Урсуле К. Ле Гуин, и о том, как она это делала. Как она качала новорожденных, обнимала кошек и писала слова. Как она рисовала картинки на открытках, чтобы отправить их любящим ее людям—молодым писателям, которые стареют, теряют открытки и забывают слова, но не любовь.

перевод — Rinsant

http://caitlinsweet.com/i-remember-the-ansibles/

p.s. донна Урсула, я очень дорожу вашим ответом и постараюсь сохранить и ваши слова, и вашу любовь, и ваше письмо. Спасибо вам.

Ринсант