Все воспоминания эмигрантов первой волны интересно собирать, но не обязательно с каждым соглашаться. Многое часто переиздавалось и легко доступно. Грузенберга такая участь не постигла и только теперь удалось разыскать скан оригинального парижского издания.
Впечатления, как и следовало ожидать, довольно неприятные. Грузенберг придерживается изуверской революционной идеологии, что при появлении книги вызвало много недовольства.
Б.Л. Гершун в переписке с Гольденвейзером отозвался о книге «Вчера» (1938): «Милюков – страха ради иудейска – напечатал о ней восторженную рецензию», хотя «лучше бы она не вышла», «книга успеха не имеет», «про одного русского мне рассказывали, что он сказал, что, прочитав книгу Грузенберга, стал антисемитом» [Олег Будницкий, Александра Полян «Русско-еврейский Берлин (1920-1941)» М.: НЛО, 2013, с.144].
Социалисту П.Н. Милюкову, который поддерживал сталинскую политику и сообщал в «Последних новостях» о том что в 1937 г. в СССР наступило возрождение родины, Грузенберг, понятное дело, понравился.
Книга действительно, настолько плоха, что она по вкусу поклонникам 1937 г. Сколько-нибудь ценным в ней можно назвать свидетельства в пользу невиновности жандарма Мясоедова, полученные от правого монархиста А.С. Макаренко.
Но чаще всего в наше время можно встретить ссылки на «Вчера» из-за воспоминаний про дело Бейлиса, защитником которого был Грузенберг. Ввиду совершенно превратного использования фальсификаторами дела Бейлиса сочинений Грузенберга, можно подробнее разобрать, что же из себя представляют защитники Бейлиса.
В главе «Срам. (По поводу дела Бейлиса)» так много перлов, что глаза разбегаются. «Короленко, Горький, Милюков быстро сорганизовали движение среди русских учёных, писателей и журналистов. Горький, о котором теперь ходят подлые легенды, отозвался первым» (с.111).
Горький, воспевший ГУЛАГ, террор и голодомор, оказывается, невинная овечка, на которого возвели кровавый навет, вопреки тому что он защищал Бейлиса. Причём ни будущий сталинист Милюков, ни сталинист Горький, взявшиеся защищать Бейлиса, не имели никаких оснований считать его невиновным. Это была чисто политическая акция для дискредитации монархического режима и лично Императора Николая II. Независимо от того, виновен Бейлис или нет, его следовало обвинить заведомо невиновным, поскольку он еврей. А евреи, это каждый знает, никогда никого не убивают.
Вместо того чтобы рассказать присяжным заседателям, какое у Бейлиса алиби (а его у Бейлиса не было), Грузенберг объявил: «Погубить Бейлиса — вы можете, и это в вашей власти. Но опозорить еврейскую религию не в ваших силах».
Не имея оснований говорить о невиновности Бейлиса, его защитники возвели надуманное обвинение на других лиц. Эту подделку потом будут тиражировать в СССР и РФ, не придумав ничего лучше.
«Беспристрастно ведённое Фененко следствие вскоре установило, что убийцы Ющинского принадлежат к воровской шайке, заседавшей в квартире пристаносодержательницы Веры Чеберяк» (с.115).
В действительности относительно упомянутой шайки были проведены розыскные мероприятия на предмет установления их возможной причастности к убийству. Вопреки бессовестной шулерской подмене понятий со стороны Грузенберга, следствие не обнаружило в упомянутой квартире ни одного следа преступления. Не выявило свидетелей, способных связать воров с убийством. Но обнаружилось нечто иное.
Грузенберг: «Члены шайки прибегли к способу защиты, диктуемому обычно лишь состоянием крайней необходимости. Все они согласно показали, что как раз в тот день, когда был убит Андрюша Ющинский, они совершили кражу в большом оптическом магазине. Таким образом стало ясно, что они решили купить свою мнимую непричастность к делу об убийстве Ющинского ценой самооговора в другом преступлении. Такой способ защиты со стороны опытных воров укрепил судебного следователя в убеждении, что перед ним убийцы Ющинского» (с.116)
Что из себя представляет шулер Грузенберг станет всё яснее, если уточнить, что упомянутая кража в день убийства действительно произошла. Следствие полностью подтвердило её реальность, как и причастность воров, что не удивительно, к краже, а не к жестокому умерщвлению мальчика без всякого мотива.
Таким образом, справедливые или нет, но свидетельские показания, связывающие Бейлиса с убийством Андрея, для судебного разбирательства имелись. Без такого относительно воров. Алиби у Бейлиса не оказалось, хотя он жил и работал на кирпичном заводе, где по всем данным, совершено убийство. А кража и последующий отъезд из Киева, в пользу непричастности воров свидетельствуют.
Но Грузенберг докатился и до такой фантазии: «наиболее важным показался мне следующий, факт: когда главари шайки Рудзинский, Сингаевский и Латышев допрашивались в камере В.И. Фененко и веденный им искусно допрос поставил допрашиваемых в тяжёлое положение, один из заподозренных членов шайки, а именно Латышев, выбросился из окна камеры судебного следователя и досмерти расшибся» (с.116).
Вот, оказывается, на каком камне зиждется невиновность Бейлиса. Однако есть документы следственного дела Латышева. Его после задержания 12 апреля 1911 г. по делу об убийстве выпустили, именно поскольку следствие выявило его непричастность к убийству, вопреки утверждению Грузенберга. Однако в ночь на 28 марта 1913 г. Латышев совершил ещё одну кражу, из-за неё оказался задержан полицией и подвергался допросу именно о новой краже, а не по делу об убийстве. Латышев действительно пытался бежать через окно и разбился, что не имеет к делу Бейлиса никакого отношения.
В общем, читая воспоминания Грузенберга и одобрительно ссылающихся на него фальсификаторов, можно только хвататься за голову и поражаться, насколько плотно революционная пропаганда нашпигована ложью.
