2.5 Не надо печалиться, вся «жесть» впереди ©

Существуют различные виды восприятия. Можно увидеть слона и сказать: «Это слон, такое большое животное. Elephas maximus, например». Можно увидеть в слоне 25 килограмм слоновой кости. Можно восхититься, какой у слона большой… хобот. Еще можно подумать над его ролью в жизни какой-то там деревни. Можно при взгляде на слона вспомнить массу культурных отсылок, хоть про слона Ганнибала, хоть про слона Гавроша. И все это из-за одного единственного слона.

Замените слона на парижские трущобы. Что-то изменится? Не слишком. Их тоже можно описать по-разному, например, как сделала плеяда французских писателей-реалистов второй половины 19 века – с максимальным реализмом, с размахом, с полнотой картинки. А можно и не рисовать огромное полотно, ограничиться описанием группки людей и их взаимоотношений. Последнее – путь писателя Гари, внезапно оказавшегося Ажаром. И нельзя сказать, что он плохо написал, что вы, разве можно на такую тему написать плохо? Это же постараться еще надо, а Гари-Ажар – писатель, нет ПИСАТЕЛЬ. Все хорошо в его романе, но не совсем. Там есть эмоциональная часть, большая (слон), видимая, которой автор заманивает своего читателя. И есть случайно пробившиеся поводы для размышления (мыши). Давайте попробуем отделить слонов от мышей.

Представим, некоего слона писателя в вакууме, который хочет создать эмоционально наполненное сочинение. Он может пойти по пути классического сентиментализма, и наполнить роман страдающими девушками и плачущими юношами, которые никак не могут соединиться из-за родительской воли, злой судьбы, да хоть нашествия крыс в 1282 году. Но это плохой путь, классический читатель пресытился этим еще в 19 веке. Современный читатель требует иного, погружения в некую среду, которая описана и реалистично, и с юмором, чтобы чуть пощекотать нервы мерзким, но тут же и поплакать, чем больше разных стимулов для чувств намешать, тем лучше выйдет. Описание трущоб для этого подходит идеально. Взять и описать быт проституток и сутенеров, но так слегка, без подробностей, без жестокости и насилия, а то вдруг девочки-подростки книгу читать будут. Показать старую уродливую тетку, заплывшую жиром, но опять же изобразить так, чтобы сочувствие вызвать, а до мерзости не добраться, даже когда она ходит под себя, читатель не должен зажимать нос, вдруг ему кислорода не хватит. Показать мир ребенка выросшего в этой среде – наивный чистый взгляд мальчика, который ничего не понимает, играет в куклы в 14 лет и выбрасывает деньги из принципа. Это же так мило, так реалистично! И умеренно тасуя красивые и грязные образы, мешая портрет Гитлера со смешным еврейским выговором, героиновый шприц с рассказом о собачке, проститутку-трансгендера с красавицей «не от мира сего», грязные задницы с наряженным «под клоуна» зонтиком, можно очень хорошо заставить читателя почувствовать себя в шкуре этого подростка, но без проблем этого подростка. А ведь проблемы есть, просто за всей этой эмоциональной мишурой, за трогательными отношениями старухи-еврейки и арабского подростка, за мечтами и обязательным хэппи-эндом, проблем незаметно. Но я вам сейчас про них расскажу.

Первая мышка (на самом деле огромная жирная крыса) – настоящее описываемых событий. Автор пытается представить, что все происходящее является нормой. Нет, я не про бедность, торговлю собой и другие вещи, они-то может и печальная, но правда жизни, этим можно возмущаться, с этим можно бороться, но это есть. Я про саму ситуацию главного героя книги. Он живет у сходящей с ума старухи, не получает воспитания и образования, вообще не понимает реальностей этого мира, при этом сам проявляет склонности к психическим расстройствам (в таком-то окружении да еще и с наследственностью повезло). При этом автор не пытается показать, что это все ужасно. Нет, он предлагает полюбоваться на сладко спящего в подворотне мальчика, на его любовь к зонтику, на взаимоотношения с врачом (который тоже считает все нормальным, он точно врач?), на то, как красивая девушка-актриса дубляжа сразу полюбила арабского подростка из низов, словно родного сына. Все это ведь так мило! Его страсть к клептомании – это же забавно, суицидальные наклонности – ха-ха. А финальная сцена? Подросток отводит умирающую старуху в подвал, прячет ее от всех, чтобы ее не увезли в больницу, поливает духами и лежит с ней рядом, пока она не умирает. Это прекрасная сцена, полная любви и человеческого тепла? Нет, это *что-то нецензурное*.

Вторая крыса – будущее. Книга называется «Вся жизнь впереди», этим как бы автор ненавязчиво намекает, вот было трудное детство, сложный жизненный опыт, но ведь дальше все будет хорошо. Героя ждет прекрасная жизнь в новой семье, счастливая судьба и пряники с какао. А вот и нет! Вообще сложно представить, чтобы его так раз – и усыновили после пары разговоров. Он же не пятилетний малыш, у которого действительно все впереди. Он абсолютно необразованный подросток из самого неблагополучного района, с опытом пьянства, воровства, вероятно насилия, и с отклонениями в психике. И его в семью с двумя маленькими детьми-ангелочками? Сложно представить. Но предположим, его так полюбили и усыновили, что же за жизнь его ждет? В лучшем случае много лет интенсивной психотерапии, много работы родителей и специально нанятых педагогов, чтобы сделать из него хоть что-то цивилизованное. При этом все равно вырастет человек с не самым лучшим характером и, возможно, не самой лучшей судьбой. В худшем случае, он ограбит своих приемных родителей и уйдет снова на самое дно. Не слишком похоже на счастливый финал, не так ли? В другие варианты я поверить не могу, не сказку же я читал, в самом деле.

Автор хотел вызвать эмоции, он их у меня вызвал. Пусть они негативные и постоянно перемежаются внутренними возгласами «не верю!». Мне показали слона и попытались представить его маленьким и пушистым. Но ни Гонкуровская премия, ни масса восторженных рецензий не убедят меня в этом. Слон имеется, с научным интересом взглянуть на него можно, а вот иллюзии вокруг него создавать не стоит. А то задавит ненароком, со слонами это бывает.