4.5

Когда читаешь такие книги… Нет, когда сталкиваешься с такими книгами, это просто удар в лобовое стекло, это джиппинг, это полицейский разворот! В результате интеллектуальной встряски и утопания в адреналине ты понимаешь, как на самом деле трудно жить, какая сложная экзистенциальная авантюра - жизнь. Если задуматься, и задуматься всерьез, а не имитировать мыслительный процесс, то окажется, что, действительно, людям трудно преодолевать собственную смертность, искать себя и свое предназначение в жизни, ступать на ошибочные тропы, которые выдают себя за истинные, следовать затоптанным миллионами ног образцам, понимая их несовершенство… Поэтому, может быть, лучше не думать, не отягощать жизненный путь болезненными рефлексиями и не превращать его в «непроходимый проход», а… просто жить? Или разом покончить со всем этим, как делают Гарри и Астрид? Ну их всех – Ницше, Шопенгауэра, Чорана, Ранка, Фрейда, Фромма и иже с ними. Зачем нам их бред, страх, мизантропия, сумасбродство, страсти и сомнения? Зачем нам неожиданные жизненные решения? Зачем нам прожиг жизни, когда можно отлично отсидеться на мармите?

Но С.Тольц и не даст читателю ни единого шанса отсидеться в теплых уголках самосознания, где все идет по неписаным правилам. В одной книге он с разной степенью жесткости моделирует столько невероятных жизненных обстоятельств, что остается только удивляться, как героям удается с ними совладать, не утратив границ собственного Я и не распавшись на атомы. Он рассказывает удивительную историю трех поколений мужчин, чья жизнь никак не вписывается в привычные обывательские каноны, а наоборот, преднамеренно срывает житейские засовы, ломает и тут же создает новые преграды, нарушает любые границы и несется поверх всевозможных барьеров. В их мире все прямые изогнуты, дважды два сколько нужно, за каждой мыслью стоят фракталы смыслов, а логика становится очевидной, если присмотреться к ней повнимательнее, не приклеивая сразу же ярлык сумасшествия. И кажущееся поначалу скучноватым, чтение внезапно становится необыкновенным читательским приключением, экзистенциальным тревелогом. И мне вдруг оказалось мало этих 600 страниц, чем-то похожих на «Папийон» или «Шантарам».

«Часть целого» со всеми ее дурдомами и «зияющими высотами» оказалась для меня довольно неожиданной, а в каких-то моментах попросту ошеломительной (оказывается, можно позволить себе вот так жить и не скрывать этого, маскируясь под большинство!). От неизвестного автора я ничего особенного не ждала: ну, знакома я по литературе с ментальностью английской, скандинавской или азиатской глубинки, подумаешь, теперь вот – австралийская. Но оказалось – не просто «подумаешь», а, читая, будешь неотрывно думать, каково это – продираться сквозь жизнь человеку, которого воспитывает отец с полчищами философских, мистических, психиатрических и других тараканов в голове? Каково это – не будучи уверенным в материнской любви и отцовской защите искать подтверждений собственной ценности? Каково это – стараться вырваться с отцовской орбиты и стать другим, хотя и не понятно, каким? Каково это – пытаться понять чужой жизненный путь, чтобы ни в коем случае ему не следовать? Каково это – с детства существовать в зоне постоянной экзистенциальной турбулентности? И какова она – плата за то, чтобы стать и оставаться собой? Вот уж, действительно, роман о неординарном взрослении.

В книге отлично обыгрываются многие красивые и вдохновляющие метафоры: «мальчик – отец мужчины», «когда ты встречаешься по жизни с каким-либо человеком, ты становишься частью», «одиночество – худшее, что есть в мире, поэтому всегда стоит идти на любые компромиссы в любви» и т.п. Книга глубоко аллюзивна, и в тексте между строк можно столкнуться с парафразами Гессе, Маркеса, Достоевского. Они создают незримую субкультурную паутину, на которой повисают биографии братьев Мартина и Терри Динов, их родителей, их «учителя и наставника» Гарри с его собственной юмористически-преступной философией, сына Мартина Джаспера, его матери и полулюбви Мартина Астрид, Кэролайн, Эдди, Анук, каждый из которых ищет свой путь и борется с хайдеггеровским страхом уносимости в ничтойность. До символических экзистенциальных высот С. Тольц, может быть, и не поднимается, но на вопрос «что такое жизнь и как ее преодолеть» он дает не один нетривиальный ответ.

Безусловно, это неординарная, хотя и весьма своеобразная книга, стоящая того, чтобы отдать ей часть своей жизни. Расширяет горизонты, знаете ли.