3.5

Для меня слово «Стокгольм» в названии обещает многое, поэтому я стараюсь читать книги, где действие происходит в Швеции, особенно если это детективы. Мне вообще кажется, что скандинавская литература в последние десятилетия все больше приобретает новое качество и становится не просто читабельной, а интересной.

Что мне нужно, чтобы детектив понравился? Во-первых, конечно же, сюжет. И здесь он очень даже на высоте: умело запутан, в каком-то смысле синтетичен (здесь нам и карточные игры, и экономические преступления, и криминал, и полицейское расследование, и судебное заседание с адвокатским искусством), предстает читателю разными планами (материалы допросов, справки, полицейские документы) и не позволяет сразу связать их воедино, надолго сохраняяя и загадку, и саспенс. Мне до конца было интересно, как герои, ввязавшись в ситуацию, которую они изначально плохо понимают, складывают свои внутренние паззлы, позволяющие не только вырулить из сложных ситуаций, но и пересмотреть собственные внутренние установки. Зачет Й. Лапидусу.

Во-вторых, разумеется, атмосфера. Здесь не было грубой брутальности криминальных боевиков, но ни на минуту не исчезало напряжение злой серьезности происходящего. Герои не играли в полицейских и воров, имитируя слежку, погони и адреналиновые бои под читательские охи и вздохи, а неизменно убеждали, что если сейчас все выглядит плохо, то будет еще хуже, и дело не просто в давних пацанских разборках (хотя, наверное, внутри любых крупных преступлений именно они и лежат), а в жестоких и беспощадных мужских сражениях за признание своей крутизны и власти. Мне пришлась по душе эта реалистическая черствость. Именно она заставляет думать, а не страх перед красующимися стероидными бицепсами мачо. Второй зачет «Стокгольму…».

В-третьих, герои. В детективах они нередко приносятся в жертву сюжету (есть минимальная предыстория, абрис характеров, главный типологически узнаваемый герой – да и ладно) или наоборот, разбавляют его якобы психологическими домашними слюнями под лозунгом «Все мы люди», а потому пьют водку или кофе, едят бутерброды или креветок, отвозят в школу детей и беспокоятся из-за буллинга или плохой адаптации, любят поспать, имеют тайные слабости, жен и любовниц, болезни и прошлое... В «Стокгольме…», несмотря на то, что героев немало, всего в меру, и они выступают фигурами на фоне, и к каждому у читателя успевает сложиться собственное отношение – и к Матсу, и к Себбе, и к Тедди, и к Никола, и к Эмили, и к Куму. Нельзя сказать, чтобы они все мне очень уж понравились (скорее, показались написанными в строгих холодновато-сдержанных тонах, как это вообще свойственно скандинавской коммуникации), но они были живыми и отличались друг от друга, так что не приходилось продираться через их имена, мучительно вспоминая, кто это и какое отношение имеет к другим героям и сюжету в целом. Й. Лапидус даже попытался передать дух и внутренне конкурентную атмосферу национальных диаспор, наводняющих Швецию в последние годы (сирийской, сербской). Так что - третий зачет!

В-четвертых, место и время. Стокгольм и окрестности привлекательны для меня в любых контекстах, и это отдельная читательская забава, изредка поглядывая на карту города, видеть мысленным взором, где именно разворачиваются события (Гамластан, Скансен, Васагатан), и словно бы еще раз побывать там. А факт, что события приближены к читателю по времени, тоже располагает. Я, например, уже начинаю испытывать некий дискомфорт, читая старые, пусть даже и хорошие детективы, где у героев нет мобильных, интернета и прочих радостей современной цивилизации. Уже как-то не идут истории, где герой ищет телефонную будку или просит разрешения позвонить в баре. Так что – зачет!

В-пятых, динамика. В «Стокгольме…» постоянно что-то происходит, причем не линейно, а постоянно по всем линиям: Матс рассказывает свою историю, Тедди рефлексирует долгую тюремную отсидку, Эмили приступает к работе и получает неожиданное предложение, Никола и Хамон грабят магазин. Все находится во внешнем и внутреннем движении, и ты не лениво наблюдаешь за всем этим, а постепенно впутываешься (и запутываешься, и стараешься выпутаться) в происходящее. За вовлеченность, пусть и относительную, – последний зачет. А неожиданный взрыв в финале предполагает, что «Продолжение следует». Посмотрим…