3 Старая-старая сказка

Главным преимуществом этого толстого двухтомника, написанного в эмиграции, в прошлом веке, является свобода от марксистской догматики, наложившей неизгладимый отпечаток на советскую пушкинистику, хотя, по счастью, и не подчинившей ее целиком. Язык повествования - свободный, полный метафор и поэтических оборотов - ближе к художественной прозе, чем к научной работе.
Другие достоинства назвать сложнее, возможно, они попросту отсутствуют. Книга компилятивна: Тыркова-Вильямс страницу за страницей переписывает или пересказывает близко к тексту работы других исследователей, прежде всего – В.Вересаева и П.Щеголева. Поступает она так без указаний источника, видимо, наивно полагая, что труды этих сталинских лауреатов останутся неизвестными русскому читателю за рубежом. Свои обильные заимствования автор перемежает восторженными дифирамбами Пушкину, чем весьма напоминает другого незадачливого биографа - М. Бекетову, тетку Блока.
Пушкин на страницах Тырковой-Вильямс предстает не только величайшим поэтом, который никогда никому не подражал; ни Байрону, ни Шенье, ни Шекспиру (вопреки собственным утверждениям), но и благородным рыцарем, трогательным, ранимым ребенком, и вдобавок - неотразимым сердцеедом. Данный образ не вполне совпадает с воспоминаниями современников, и Тыркова-Вильямс время от времени отпускает критические замечания в адрес Н. Карамзина, А.Тургенева, И.Пущина и прочих друзей Пушкина, кто в своих отзывах не понял его так глубоко, как она сама, Тыркова-Вильямс. Спасибо ей за проницательность.
Появление в его высоко духовном творчестве пародийной «Гаврилиады» и других произведений, полных насмешек над Священным Писанием, она, будучи глубоко религиозной, объясняет коварным вмешательством бесов, из-под влияния которых Пушкину, в конце концов, удалось ускользнуть. Причем, ускользнул он буквально «бесом», (опять-таки, пользуясь его собственным выражением).
Длинные пассажи, исполненные обожания, увы, не могут скрыть недостаток фактов, которых, собственно, и ждешь от биографии.
К.Ш.