4 О жизни внутренней и внешней.

Придумать себе жизнь может каждый... Но жить придуманной жизнью... не каждому дано!

Давиду не удалось реализовать собственные амбиции и возможности, вот уже 15 лет он прозябает простым чертёжником в "Сижекофе", передвигая планку и расчерчивая схемы клеток крольчатников и курятников. Просиживает часы на нелюбимой работе в конторе по улице Мучеников, мечтая о заграничных поездках и прекрасных городах, в которых можно создавать висячие постройки (мне ближе перевод: воздушные замки). Мы все умеем мечтать, но Давид живёт в придуманном мире, погрузившись в него и... чуточку завравшись...
.
Пьеса начинается встречей Давида и Леа, вернее, приглашением в гости после первого случайного знакомства. В том, что эти двое охвачены притяжением, зрителю/читателю сомневаться не приходится. Мужчина подобен павлину: распускает хвост веером, как бы между прочим перечисляя достоинства и достижения, бросает комплименты. Он хорошо играет (придуманный мир для него настоящая жизнь), он очарован умной и прелестной собеседницей. Замечает ли Леа фальшь? Если она и догадывается о притворстве Давида, то виду не подаёт - её игра более тонкая.
Давид уверен, что роль ему удалась: и в этот раз, и в прошлый... "Даю руку на отсечение, что она даже не знает о существовании улицы Мучеников" - говорит он о Терезе. И быть бы ему без руки... Витающий в облаках и висячих постройках, этот герой и не подозревает, что у женщин может существовать собственная "Сижекофа", что и они умеет строить воздушные замки и готовы объединить строительство в общую фирму.
Комедия больше по названию, чем по ощущению. Романтика с грустинкой. О той любви, которая заставляет одному признаваться во лжи, а второй - не нуждаться в правде.

Но в эту игру ты играешь не один – ты, маленький господь бог!.. И у меня есть внутренняя жизнь! И я ее обставила по-своему! Я отреклась от множества своих собственных представлений, освобождая место для твоего… «священного огня»! Теперь твоя правда – предмет моей меблировки! Так что и не думай вымести ее, как битое стекло…

Пьесы "Азалия" и "Месье Амилькар, или Человек, который платит" имеют много общего. Они о тех мужчинах, которые готовы любить, мечтать, играть, но при этом, зацикливаясь на собственных переживаниях, не готовы принять ответные чувства. Рада, что финал этой пьесы выстраивает женщина, попросту запирая дверь на засов.