5

Это, конечно, книга не о Бродском. Это книга скорее о поколении Бродского, о, если так можно выразиться, гении времени Бродского. И книга достойная, как минимум - выполняющая свою задачу, легко и интересно рассказать про сложного и непонятого, как максимум - удивительно точно передающая настроение эпохи.
С первых страниц подкупает, конечно, что автор не пытается подать себя как Лучшего Друга Великого Поэта и вообще совершенно не перебарщивает с пафосом. Людмила Штерн располагающе честно говорит, что в каждый период времени у Бродского были и более близкие и более родные, а её, Штерн, особенность - в первую очередь в том, что она была рядом во все периоды времени. Опять-таки, она не ставит это себе в заслугу, а констатирует факт: да, была рядом. Так уж получилось. Честно признаётся, что часто она Бродского смущала, и также честно признаёт, что была из тех, кому можно позвонить посреди ночи и спросить, например, как называется слитное женское бельё.
Бродский вообще очень живой в этой книге - сначала молодой и рыжий, потом седой и постоянно дымящий сигаретой, смешной, поразительно харизматичный.
Портреты известных людей, особенно известных литераторов, к сожалению, часто оказываются плоскими и до абсурда идеализированными. Здесь всё совсем наоборот.

Совершенно покорил меня один момент. Штерн описывает, что пришла на какую-то вечеринку, а там Бродский, тогда ещё Ося, покорял публику. Чем? Будущий Нобелевский лауреат, профессор шести американских университетов, который, по версии Википедии, "является одним из наиболее популярных поэтов XX века в среде современной российской молодежи", мастерски зажигал спички о задницу в замшевых штанах.

Стоит прочитать хотя бы для того, чтобы напомнить себе: все те, чьи книги сейчас стоят в библиотеках, а портреты висят в школьных кабинетах литературы, когда-то тоже были живые смешные, нелепые, молодые и не очень. Гениальные, да. Но "гений", кажется, самая скудная характеристика, которую только можно дать (Sic!) гению. Штерн пишет о Бродском с потрясающей честностью, тёплым юмором и бесконечной любовью - именно так, как надо писать.