3 Совесть нации

Книга участника революционного движения эсера Яна Плястена, пишущего под псевдонимом Жуковский-Жук, рассказывает о мрачном эпизоде из арестантской жизни революционеров - народников на Карийской каторге.
Летом 1888 года генерал-губернатор Приамурского края барон А.Н. Корф осматривал многочисленные тюрьмы Карийской каторги. Политическая каторжанка Е.Н. Ковальская демонстративно не стала вставать перед бароном, сказав Корфу, что не признает царскую власть и их прислужников.
За свою строптивость Ковальскую ждет участь графа Монте-Кристо вкупе с Железной маской. Ее отправляют в одиночную камеру Верхнеудинской тюрьмы, солдатам перевозившим каторжанку, запрещено называть ее по имени. Ковальская должна была сгнить в одиночке под именем "секретная арестантка № 3".
"Смотритель Верхнеудинского замка, равным образом, не должен знать, кто именно содержится у него под наименованием "секретной арестантки № 3", не допускать к ней, помимо лично себя, никаких сношений ни с кем, даже с чинами надзора, никогда не вступать с ней в какие бы то ни было разговоры...
В камерах, в соседних с той, в коей будет помещаться секретная арестантка № 3", не следует помещать никого..."
Ковальская так бы и померла в безвестности, став очередной жертвой кровавого царизма, но в ее дело вмешалась небольшая часть русского народа (среди них были и дворяне), которые обладали человеческими качествами, всегда вызывавшими у меня восхищение.
Эти человеческие качества - стыд за бедственное положение большинства жителей Российской империи, сострадание к рабочим и крестьянам и готовность сложить голову за другого человека.
И именно за эти качества человека можно назвать Человеком с большой буквы.
И именно такого Человека искал при свете дня с зажженным фонарем философ Диоген.
Согласитесь, уважаемый читатель, все выше перечисленное никак не относится к "нашей" творческой интеллигенции, которая всю жизнь паразитирует на рабочем, но и словом не обмолвится о его нынешнем нищенском существовании в демократической России. Нет у них ни стыда, ни чувства сострадания.
Так вот, в знак протеста против переселения Ковальской, несколько политических каторжан Карийской каторги объявили голодовку. А Надежда Константиновна Сигида и вовсе пошла на отчаянный шаг.

Будучи арестанткой, она попросилась прием к коменданту Карийской тюрьмы Масюкову и в присутствии нескольких служащих дала ему пощечину.
За такое действие революционерка подверглась телесному наказанию - ста ударам розги.
Да, да, конец 19 века, но и тогда женщины подвергались телесным наказаниям.
Чуть отступим в сторону, дабы рассказать какие чувства испытывал человек, к которому применяли телесное наказание. И для этого приведем свидетельство Льва Николаевича Толстого, написавшего по этой злободневной теме статью "Стыдно":
"Я слышал и читал про случаи самоубийства крестьян, приговоренных к розгам. И не могу не верить этому, потому что сам видел, как самый обыкновенный молодой крестьянин при одном упоминании на волостном суде о возможности совершения над ним телесного наказания побледнел как полотно и лишился голоса; видел так же, как другой крестьянин, 40 лет, приговоренный к телесному наказанию, заплакал, когда на вопрос мой о том, исполнено ли решение суда, должен был ответить, что оно уже исполнено..."
В ту эпоху телесное наказание даже для крестьян было сродни моральному унижению и выглядело как надругательство над телом и душой человека.
После экзекуции, Н.К. Сигида чуть живая, дошла до камеры.

Она не вынесла позора и приняла смертельную дозу морфия.
И тут внимание, читатель. Я не зря упоминал об этих фантастических людях 19 века, готовых идти на самопожертвование.
Три каторжанки - М.П. Ковалевская, М.В. Калюжная и Н.С. Смирницкая в знак солидарности со своей подругой принимают яд и кончают жизнь самоубийством.
Но и это еще не все. В мужской половине Карийской тюрьмы 16 революционеров так же принимают яд. Но, толи его было не достаточно, а может быть, во влажной камере он потерял свои свойства, из 16 человек умирают двое - Бобохов и Калюжный.
"Поступил я так потому, что нашел это единственным возможным средством выразить протест против убийства Надежды Сигиды, и притом убийства не прямого..."(из показаний П.О. Иванова).
"С фактом надругательства над нашим товарищем Надеждой Сигидой я не мог примириться. В виду того, что все пути протеста для меня закрыты, я прибегнул к самоубийству, как к единственному исходу из этого положения..."
(из показаний Ф. Кона).
Шесть смертей самоотверженных борцов с царским произволом не пропали втуне. Общественный резонанс, как в России, так и за рубежом побудил царское правительство издать закон, отменяющий телесные наказания по отношению к женщинам.
Вот именно такие человечища и были совестью нации.
В отличие от всяких ахаровых и лженицыных, думавших не о жизни народа, который их кормил, а о своей, "свободной" России, где можно свободно покупать и продавать людей.
А книгу Иосиф Жуковский-Жук - Карийская трагедия и в дополнение к ней книгу Е. Ковальская, Г. Осмоловский, В. Петровский - Карийская трагедия я рекомендую к прочтению тем, кому действительно интересна история Человека с большой буквы.