4.5 О врачевании духом

"Врачевание и психика" (дословный перевод - "Врачевание духом") Стефана Цвейга - это сборник из трех взаимосвязанных очерков о личностях в истории, которые поднимали тему исцеления болезней (как душевных, так и телесных) через воздействие врача на сознание пациента.
Но лучше самого Цвейга идею и цель книги никто не охарактеризует (из предисловия):

Поведать о том, как мысль растет в человеке и потом прорастает через него в мир, - такая картина из области духовно-душевной жизни явственнее, мне кажется, отобразит идею, чем всяческий историко-критический очерк. Поэтому я ограничился тем, что выбрал трех человек, которые, идя самостоятельными и даже противоположными путями, воплотили в жизнь, на сотнях тысяч людей, идею лечения духом: Месмер - внушением укрепляя волю к здоровью, Мери Бекер-Эдди - хлороформируя экстатикой мощной веры, Фрейд - призывая к самопознанию и к устранению собственными силами психических конфликтов, гнетущих сферу подсознательного.

Итак, Цвейг избрал трех личностей, отношение к которым у него складывалось различное: Месмера он защищает и оправдывает, провозглашая его первопроходцем и основателем метода лечения путем внушения; Бекер-Эдди - обвиняет в плагиате, обмане и возведении культа, однако при этом не отказывает ей в таланте продвижения простой и действенной идеи лечения верой; Фрейда автор боготворит, открыто восхищаясь его теориями и достижениями в области психоанализа.
Франц Антон Месмер (1734 - 1815) - немецкий врач, основатель учения о "животном магнетизме" (позднее это учения видоизменилось и получило название в честь основателя - "месмеризм").
Ранее я представляла понятие "животный магнетизм" - как что-то вроде природного человеческого обаяния. Но учение Месмера вовсе не об этом. Он полагал, что в природе существует некий флюид, пронизывающий все живое. Целитель (магнетизер) может воздействовать на этот флюид, усиливая или уменьшая его влияние, тем самым излечивая пациента от болезни. Сначала магнетизер для этого использовал магниты, позже Месмер пришел в выводу, что в магнитах нет нужды, так как основное воздействие исходит из тела самого магнетизера. Первые годы метод Месмера признавался действенным, и таким образом пациенты действительно получали излечение (или облегчение). Более того, магнетизм видоизменился в очень популярную практику, захватившую умы обывателей, наравне с балами (известны массовые сеансы магнетизма с использованием кадок с водой, магнитов и деревьев). Однако позже, метод был признан специальной комиссией врачей бесполезным, а Месмер объявлен шарлатаном. Ныне месмеризм считается лженаукой. Но для Цвейга, как исследователя, важен вклад Месмера и его магнетизма в развитие метода лечения психики. Он считает Месмера первопроходцем и катализатором развития идеи исцеления через внушение. Из предположений впервые озвученных Месмером и его последователями родятся гипноз и "христианская наука", основательницей которой станет следующая героиня Цвейга - Мери Бекер-Эдди.
Американка Мери Бекер-Эдди (1821 - 1910), с детства страдающая припадками неизвестной этиологии, в 1862 году стала пациенткой гипнотизера и целителя Финиаса Куимби, продолжателя начинаний Месмера. Лечение у Куимби настолько восхитило Мери, что она прониклась его методом врачевания. Позже после возвращения симптомов, она решила модифицировать метод Куимби, взяв за основу христианскую веру. Идея ее нового учения, выросшего в религиозную секту, в том, что человек не должен верить в существование болезни как такой, тем самым исцеляя себя сам, а цель целителя христианской науки в том, чтобы внушить больному, что его болезнь не существует.
Вот как это описывает Цвейг:

При всех своих крайностях и увеличениях эта гениальная, несмотря на путаницу в мыслях, женщина весьма правильно уразумела некоторые основные законы психики и применила их в своей практике, и прежде всего тот бесспорный факт, что всякое воображаемое чувство, а следовательно, и чувство боли, заключает в себе тенденцию к проявлению в действительности, и что своевременное внушение нередко устраняет страх заболевания, который так же почти опасен, как сама болезнь. [...] только та болезнь, которой мы боимся, берет над нами верх - за этими словами, если даже они логически уязвимы и фактически тысячекратно могут быть опровергнуты, кроется все же проникновение в какие-то истины психической жизни, и, по существу, Мери Бекер предвосхищает учение Куэ о самовнушении, когда говорит: "Больные сами приносят себе вред, заявляя, что они больны". Поэтому пользующиеся ее методом врачеватели никогда не должны соглашаться с больным, что он болен [...]; и сам больной не должен признаваться себе в том, что чувствует боль, так как, согласно опытным данным, излишне уделяемое боли внимание усиливает, путем внушения, уже имеющуюся боль."

К сожалению, самой Бекер-Эдди не удалось победить свою болезнь, но она прожила достаточно долгую жизнь, став духовным лидером нового учения "Христианская наука" с представительствами в виде церквей в нескольких крупных городах Америки (Церковь Христа-Ученого). В настоящее время это учение продолжает удерживать интерес людей и набирать в свои ряды новых последователей.
Последний и, пожалуй, главный герой книги - Зигмунд Фрейд (1856 - 1939). Именитый психолог, невролог и психиатр, основатель психоанализа, автор множества теорий, на которых держится современная психология и психиатрия. Из смелого предположения о том, что причиной истерии и невроза является подавленное сексуальное желание, Фрейд сумел развить одну из самых известных своих теорий и вывести действенный метод лечения. Впрочем, об этом подавлении шептались в кулуарах многие психиатры того времени, но ничего особо действенного не предпринимали для решения подобной проблемы по причине негласного табу на обсуждение таких тем. Но только Фрейд решился развить эту идею в масштабах и индивидуума, и человечества и стал великим.

Целое новое поколение научилось - и теперь этому уже учат в школах - не уклоняться от решающих вопросов внутренней жизни, не утаивать важнейших, наиболее затрагивающих личность проблем, но с возможной ясностью осознавать именно то опасное и таинственное, что заключено во внутренних кризисах. А всякое сознание означает уже свободу по отношению к себе, и, несомненно, эта новая, более свободная мораль окажется более творческим, в нравственном смысле, фактором грядущего товарищеского общения полов, чем старая мораль умолчания; то, что окончательная гибель этой старой морали ускорена и облечена в более пристойные формы, составляет неоспоримую заслугу этого отважного и свободного человека. Всегда бывает так, что целое поколение обязано своей внешнею свободою внутренней свободе одного, отдельного человека; всякая новая наука неизменно начинается с одного, с первого, который ставит проблему перед сознанием прочих.

Цвейг находит весьма интересными и волнующими изыскания Фрейда в вопросах психоанализа всего человечества. Размышляя над возможностью укрощения стихийного подсознательного разумом, Фрейд не может дать однозначного вывода, но спасение он все же видит в усилении интеллектуального в человеке:

Удастся когда-либо человечеству, - спрашивает Фрейд, напряженно всматриваясь в будущее, - побороть до конца это беспокойство, эту душевную надорванность? Найдет ли оно, беспомощно кидающееся от страха божия к звериной похоти, дергаемое запретами, угнетаемое навязчивым неврозом религиозности, какой-либо самостоятельный выход из этой дилеммы? Не подчинятся ли добровольно обе изначальные силы, агрессивный инстинкт и инстинкт пола, морали разума, так что мы получим в конце концов возможность отбросить "рабочую гипотезу" о боге, карающем и творящем суд, как ненужную? Преодолеет ли - выражаясь психоаналитически - будущее свой сокровеннейший, внутренний конфликт полностью, в результате его осознания, выздоровеет ли оно до конца? Опасный вопрос! Ибо спрашивая себя, не окажется ли разум в состоянии взять когда-либо верх над нашей инстинктивной жизнью, Фрейд впадает в трагический разлад с самим собою. С одной стороны, психоанализ отрицает власть разума над бессознательным: "Люди не поддаются доводам рассудка, ими движут инстинктивные желания", и вместе с тем он утверждает, что "у нас нет никакого другого средства к овладению нашими инстинктами, кроме интеллекта". В качестве теоретической системы психоанализ отстаивает первенство инстинктов и бессознательного, а в качестве практического метода он рассматривает разум как единственное спасительное для человека и всего человечества средство.

Язык Стефана Цвейга неподражаемый, яркий, цветистый, насыщенный метафорами, цитатами и терминами на языке оригинала (латыни, немецком, французском, английском). Рассказывая о своих героях, он не чурается субъективности, проявления своих личных суждений и чувств относительно описываемых персон. Возможно, именно поэтому читать биографии из-под пера писателя всегда интересно, так как это сравнимо с дискуссией с реальным человеком, не лишенным своего независимого мнения, неподвластным ограничениям цензуры и стереотипов.