5

Самая, я бы сказал, — умиротворяющая часть трилогии. Здесь нет пошлости, гадости, пусть даже «микроскопической», здесь нет пошлости и подлости. Природа, описанная потрясающе-красивым, и в то же время — потрясающе-строгим языком, люди исполненные оптимизма, не теряющие надежды, милые, забавные и настолько живые, что видишь их перед собой, обладая хоть сколько-нибудь мизерным воображением.

— А не сыграть ли нам «Марш Бисмарка»?
Но Вендт был против марша.
— «Марш Бисмарка» хорошо известен, о нём говорится в «Илиаде».
— Где говорится?
— У Гомера, в «Илиаде».
Вендт подумал.
— Ну, в таком случае, пожалуй, — сказал он. — Кто его сыграет?
— Его можно сыграть на гармонике, а Карел из Рутена будет подпевать. Так, значит, я вписываю.
— Ну что ж, — сказал Вендт и покорился. — Но я ничего не могу поделать с тем, что я франкофил: не пиши — «Бисмарк», напиши только: «Илиада».

И всё это расцвело пышным цветом именно в финале.

Прекрасный пример произведения, в котором продолжение настолько не хуже начала, насколько оно от начала отличается. И немного отвлекаясь (роман-то понятно — рекомендую всем, ставлю заслуженные пять баллов и т.д.) хочется заметить, что таких примеров масса, а приводят обычно, всякую дрянь. Детективы какие-то отечественные, сицилийцы разные, «Метро» бесконечное это, «Сталкер и К°», головачёвская «Аэлита», споры о том, кто лучше написал про НИИЧАВО — Лукьяненко, или Стругацкие, споры о… ой, да кому я рассказываю? — мы на Лайвлибе сидим.

Надеюсь, конечно, дорогие друзья мои, что таких спецов среди поклонников Гамсуна, да и вообще настоящей литературы просто нет, а есть в лучшем случае, скажем так, — залётные товарищи, зачем-то решившие на фоне Калугина и Баха с Коэльо прочитать (и оплевать) Гамсуна, Беккета, Астуриаса, Гессе, Толстого, Джойса и проч., и проч.
Зачем читали, для чего? — пусть, наверное, все эти вопросы остаются для нас нерешённой загадкой.