4

То, что лексическое значение слова «fairy» несколько... эмм, обогатилось за последнее столетие, — это еще ничего. Брайан Макнотон считал, что и с первым из обычно предлагаемых толкований люди облажались, зациклившись на «маленьких», «женственных», «игривых» и «хрупких». Кажется, мы стали забывать, — как бы говорит он, — что феи далеко не уняня, а очень даже не прочь кого-нибудь ам-ням-ням-ням, да и шмыг-шмыг-шмыг-шмыг.

Роман «The House Across the Way» был издан в 2002 году. На goodreads у него десять, с учетом меня, читателей. По меркам англоязычного читающего мира — всё равно что не был издан. Виноват в этой ситуации кто угодно, только не художник, оформивший издание (он явно один из тех девяти) и уж точно не сам автор, который на типичном основании «ну вот, есть типа наш мир, а есть другой, тонкий и нашему параллельный, и они, типа, местами все-таки умудряются пересечься» возвел сложную, смешную, гротескную, зловещую историю. Трудно предположить, почему ее не удалось впарить читателю при жизни автора (учитывая, что у него за плечами была World Fantasy Award): может, ей испортил репутацию один из старых романов Макнотона, написанный в 70-х, и отчасти послуживший основой для «The House Across the Way» (выглядело и называлось оно весьма угрожающе), а может, дело в том, что история эта не вполне самостоятельна, а отчасти по мотивам рассказов Роберта Чамберса. Но только отчасти: «Король в желтом» здесь больше для антуража; можно сказать, что роман скорее по мотивам истерии, окружающей любое неоконченное произведение искусства. Даже любое незаконченное дело: все персонажи в своё время что-то недосовершили, вследствие чего ввязались в историю с каннибализмом, оккультными практиками, похотливыми лепреконами и проч. Можно читать, и не вникая предварительно в мифологию Чамберса. Да чего уж там: можно, подобно мне, просто на пару вечеров поехать крышей вместе с героями — под натиском событий и их последовательности (расстройства времени и пространства не исключаются, «потому что этот Другой Мир — место, где кровь проливается раньше, чем опускается топор»), от ощущения легкой придурочности происходящего (она-то и не даёт конструкции развалиться, потому что написать роман о том, как приличных граждан терроризиют выползни из близлежащих лесов — это вам не жук лапкой потрогал; «серьёзные» Чамберс, Мейчен и компания не зря ограничивались рассказами), наконец, просто от радости — сколько же милого сердцу фольклора сюда впихнуто!

В книжке имеется один монолог, который достоин того, чтобы процитировать его целиком. В детстве меня всячески ограждали от «страшной» литературы, поэтому выуживать крипоту приходилось у незапрещенных классиков: стрёмных русалок — у Тургенева, экзорцизм — у Лескова; я вечно всем рассказываю, как «Олесю» Куприна конфисковали, когда я попыталась выяснить у родителей, кто этот он: «от самого рождения моя душа продана ему». В общем, не ново, но сформулировано забавно:

"Do you want to hear my theory on the current vogue of supernatural horror in trashy books and movies?.."

"Do you want to hear my theory on the current vogue of supernatural horror in trashy books and movies? Of course you don’t, but it’s the price of the ride, as I tell my students while they sit and excavate their nostrils and fondle their genitalia, waiting for my hour to crawl by. It’s because the generation now approaching middle age was the first to grow up without proper fairy tales. When the poor wee bairns toddled to their mothers’ knees to beg for ghoulies and ghaisties and long-leggedy beasties, tales to scare the bejesus out of the little buggers and send them to bed without daring to whimper, what did they get but stories written by computers in the hire of the National Educational Association, designed and pre-tested to assure them that everything out there in the vast, horrid dark beyond the feeble fire of the home cavewas just ginger-peachy. The nasty, Pecksniffian mouthbreathers who had been itching for years to snip the balls off the Boogieman finally succeeded, and the onanistically beslimed fingers of Pure Reason filched The Wizard of Oz and Alice in Wonderland from the cribside table. The young louts couldn’t even sneak home a good, gory comic-book, Wertheim saw to that.

"They were marooned without metaphors for externalizing and conquering the horrors they had to suffer, the very real fears that they would lose their way home, that their mothers would die, or that some big giant like daddy would catch them and eat them. Without the mythic exorcism they should have gotten from the Brothers Grimm, they all grew up to be a little bit nuts. So now, when they flock to movies about mothers who have devils for babies, about neighbours who are vegetables from outer space, they’re really trying to clear up the unfinished business of childhood, which they’ll never, ever be able to do. Which is why —" he pounded the wheel exuberantly, making the car swerve —"we now have women’s liberation, marijuana, Bette Midler, down jackets, the effeminist movement, Frisbees, Stephen King, the designated hitter, UNICEF collections on Halloween, the English mass, a world owned by Wogs, a Post Office run by crazed baboons, Jimmy Swaggart, the Manson Family, and Debby Boone."