Помню, в 1922 году в Бутырской камере, во время бесконечного обычного хождения по ней, я среди других людей точно столкнулся с о. Валентином (Свенцицким) и глупо почему–то спросил: «Вы куда?». И вдруг лицо его удивительно просветлело внутренним теплом, и он сказал: «К вам».

Почему-то именно этот отрывок всегда вспоминается мне, когда я думаю об этой книге. Возможно потому, что в размышлениях о ней трудно найти отправную точку, словно держишь в руках что-то ценное, а с какой стороны к нему подступиться не знаешь. Помню как мучительно долго я пытался придумать начало для отзыва: множество хороших, но совершенно неподходящих идей кружилось в голове, и от многочисленных возможностей буквально опускались руки.
Да что там начало для отзыва! Я ведь даже толком жанр этого произведения не могу определить. Что это: книга воспоминаний, религиозно-философское эссе, всё вместе, а может быть что-то ещё? Но если мне будет позволено выбрать жанр, то я бы сказал, что это поэма. Как у Вергилия в "Энеиде", где помимо основного сюжета присутствуют размышления о судьбе античного мира. Вот нечто подобное есть и у Сергея Иосифовича. Отчасти он сам помогает читателю определиться:

Это и воспоминания, и размышления.
Жизнь определенно кончается, а в душе еще много невысказанного. Вспоминаются слова:
Мы вериги носим на теле
Нерассказанных этих лет.
Сил на что–то цельное и большое у меня совсем нет, а поэтому решил записать то, что успею, в надежде, что и это может кому–нибудь пригодиться.

Но лишь отчасти, потому, что книга получилась очень проникновенной, цельной, она и глубже, и интереснее обозначенных тем.
Про такие книги говорят, что они заставляют задуматься. Избитая фраза, избитая настолько, что многие перестали ей доверять, но что поделать, если книга действительно заставляет. Но не только этим ценна эта книга. Понимаете... х-м, не просто это выразить, много в литературе и жизни прекрасных, трепетных строк, фраз, но не во всех этих строках есть сердцевина, положенный в основу человеческий опыт, заинтересованность его, а не просто моделирование ситуации. Что я нагородил? Если проще, то я когда читал (если честно, то я слушал аудио версию, но для удобства буду говорить: читал ), то сразу почувствовал, что всё рассказанное взято из самой глубины сердца и вручено читателю с таким доверием, что поневоле чужие воспоминания, чужое сокровище становится особенно дорогим, будто оно твоё собственное.
Сергей Иосифович прожил трудную, полную скорбей, но при этом интересную и счастливую жизнь. Он лично знал многих праведников, мучеников, многие из которых были впоследствии канонизированы, но он так же знал и многих неизвестных миру замечательных людей и интересных личностей. Ему есть что рассказать. Но чудные творятся дела - электронные версии этой книги, с которыми мне довелось ознакомиться, печатаются с сокращениями. И почти все замечательные, трепетные и тёплые отрывки воспоминаний, а порой и размышлений, которые мне бы хотелось процитировать, отсутствуют. Есть лишь небольшая заметка об о. Алексее Мечёве.

Я раза два был у о. Алексея Мечева и на службе и в доме. Помню, с каким детским удовольствием он вдруг бросался в переднюю подавать кому–нибудь — совсем незначительному — шубу... Он был небольшого роста, с быстрыми движениями и какой–то, точно неудержимой, веселостью, которая шла от его премудрых всевидящих глаз. На фоне солидного и мрачного, так называемого «филаретовского» духовенства Москвы, он был носителем того «веселия вечного», о котором поется в пасхальную ночь.

Если кому-то и вправду интересна эта книга, то здесь можно скачать полную аудио версию.
Но книга рассказывает не только о радостных вещах. Много внимания уделено тому, что Сергей Иосифович называет "тёмный двойник Церкви".

Болезнь Церкви во всех нас. Когда искренно осознаешь себя самого в этой больной части церковного общества, тогда не боишься вслед за Великими Отцами Церкви признать самый факт болезни, и в то же самое время, почему–то только тогда начинаешь в радости сердца ощущать непобедимую церковную Святыню.

У современного человека именование Церкви Святой, вызывает много нареканий, но, по сути, они беспочвенны. Секрет в том, что когда человек, скажем так, уклоняется не в ту сторону, то он сам отлучает себя от Церкви, он становится Ей чужероден и неважно: знают о его уклонении или нет, продолжает ли он служить в храме или посещать богослужения - он уже вне Церкви.
Вот хорошее замечание, которое я считаю нужным привести:

Входит девушка в храм без косынки, или стоит в храме, ничего еще не понимая, несколько боком, — на нее набрасываются, как ястребы, «уставные» женщины и выталкивают из храма. Может быть, она больше никогда в него не войдет. Помню, один священник говорил мне, что "оформление" атеизма его дочери совершилось в храме под впечатлением, полученным от злых старух. Борьбы с ними, кажется, никто не ведет. Впрочем, слышал я, что наместник одного монастыря недавно даже отлучил от причастия одну такую ревнительницу Устава и человеконенавистницу. «Ты думаешь, что ты здесь хозяйка? — грозно говорил он ей при всех с амвона. — Не ты, а Матерь Божия». И еще я слышал, что один мудрый московский протоиерей называет этих женщин «православными ведьмами».

Не знаю, как закончить отзыв, отсутствие точных цитат не даёт мне сказать в полном объёме и качестве то, что я хотел сказать. Поэтому, чтобы не напортачить, завершу как и начал (всё-таки имеющейся в книге) цитатой, которая, как мне кажется, сейчас нужна многим:

Церковь есть тайна преодоления одиночества. Это преодоление должно ощущаться совершенно реально, так что, когда ты стоишь в храме, то тогда только истинно приходишь к стенам Церкви Божией, когда луч любви робко, но и внятно начал растапливать лед одиночества, и ты уже не замечаешь того, что только что воздвигало вокруг тебя колючую проволоку: ни неверия священника, воображаемого тобой только или действительного, ни злости «уставных старух», ни дикого любопытства двух случайно зашедших парней, ни коммерческих переговоров за свечным ящиком. Через все это ты идешь к слепой душе людей, к человеку, который, может быть, через минуту услышит лучшее, чем ты, — голос Человека и Бога: Иисуса Христа.