4

Дмитрий Данилов до этой книги был для меня исключительно драматургом: автором абсолютного театрального хита, "золотомасочного" "Человека из Подольска" (усилиями Семёна Серзина эта пьеса совсем недавно получила ещё и киновоплощение).
На самом же деле Дмитрий Данилов - поэт, прозаик, журналист, вполне состоявшийся задолго до того, как стать драматургом. Пожалуй, именно с "Горизонтального положения" и началась более-менее широкая известность Данилова-писателя: в 2010 году ещё в рукописи этот роман был выдвинут на "Нацбест", а в 2011 году, будучи уже изданным, попал в финал «Большой книги» и в короткий список литературной премии «НОС».
Правда, романом "Горизонтальное положение" назвать можно весьма условно. По форме это скорее беллетризованный дневник (то, что сейчас принято обозначать термином автофикшн), результат эксперимента, поставленного автором над самим собой и отчасти над читателем: с января 2009 по январь 2010 фиксировать собственную каждодневную жизнь: будни корпоративного журналиста, литератора, участника дружеских и одиночных попоек и онлайн-игрока в футбольный менеджер. Эксперимент заключается не только в дотошной фиксации ежедневного, включая маршруты перемещения по городу, но и в том, как это сделано. Говоря о себе и описывая собственную жизнь, Данилов вообще не употребляет личных местоимений и глаголов, заменяя всё это отглагольными существительными, этаким протокольным канцеляритом:
"Позднее пробуждение. Поездка в торговый центр “Сибирь” с целью приобретения некоторого набора продуктов. Принятие решения заехать по пути в торговый центр “Сибирь” на железнодорожный вокзал".
Периодически автор доводит этот приём до абсурда, весма, надо заметить, комического:
"Праздность, прерываемая звонком Натальи Петровны, из которого следует, что надо срочно лететь в Когалым с целью сбора материалов для написания текста книги о Когалыме и о компании, добывающей нефть в окрестностях Когалыма. А до вылета в Когалым надо обязательно встретиться с человеком, который от лица компании, обеспечивающей работников газовой отрасли полноценным питанием, курирует процесс написания книги о компании, обеспечивающей работников газовой отрасли полноценным питанием, он должен наговорить под диктофон очень ценную информацию о том, как в компании, обеспечивающей работников газовой отрасли полноценным питанием, организовано обучение сотрудников. Продолжение пребывания в праздности, но уже в несколько озадаченном состоянии".
Но Данилову мало грамматического самоотрицания, он и от оценочности отказывается почти полностью: что бы ни происходило с героем, фиксируется лишь внешняя канва событий, любые описания собственных чувств и ощущений в большинстве случаев остаются за кадром.
По меткому замечанию одного из критиков, использование такого стилистического приёма - своего рода аскеза, самоотрицание: это ж надо умудриться в дневнике за целый год ни разу не употребить местоимение "я".
Поначалу всё это озадачивает, потом раздражает, но затем привыкаешь и, что называется, входишь в ритм. Тем более, что к ритмичности располагает и сама структура дневника: каждый день начинается с подъёма и передвижения по городу в автобусах, маршрутках и метро, каждый день заканчивается одним и тем же: "Горизонтальное положение, сон".
Вообще, горизонтальное положение, в котором неизменно каждый вечер оказывается автор, - это, по всей видимости, вынесенная в заглавие метафора жизни. Недаром эпиграфом к книге взята фраза из Мамлеева: "Но в общем все осталось по-прежнему и ничего не изменилось, хотя как будто и произошли события".
При этом нельзя сказать, что главный герой бездеятелен, его нельзя сравнить с лежащим на диване Обломовым. Если Илья Ильич, лёжа на диване, постоянно размышляет и рефлексирует, то герой "Горизонтального положения", напротив, постоянно куда-то едет, с кем-то встречается, что-то пишет. В этом смысле он, если можно так выразиться, анти-Обломов.
Своеобразие формы и стиля привело к крайней полярности оценок со стороны критиков: несмотря на включение "Горизонтального положения" в премиальные списки многие читатели упрекали книгу в скучности и бессмысленности.
Позволю себе не согласиться. Получить удовольствие от чтения этого романа несложно: нужно просто принять правила игры, заданные автором, и понять, что эта внехудожественная проза создана не для читательского сопереживания, она для со-присутствия и со-проживания. Своего рода текстовая трансляция жизни, литературное реалити-шоу. Как по мне - отличное.