3.5

Легкая такая книжка с привкусом полусоветской-полупостсоветской дидактики. Легкость понравилась, привкус не очень, но я в принципе советскую литературу не очень. Вот за эту ее дидактичность и стремление научить читателя правильно жить. Нет, я понимаю, что такую задачу ставит перед собой любая литература, время и место не важно, но советская слишком прямолинейна. Вот и здесь...

Главный герой Андрей Петрушов увольняется из журнала из-за конфликта с руководством и устраивается в школу, где директором работает его бывший одноклассник. Устраивается Петрушов по профессии - учителем русского и литературы, ведь сам он тоже закончил педагогический институт. Устроился, а в школе царит живая атмосфера конфликтов, подсиживания, соперничества, романтических отношений, в общем, жизнь. Это я о педагогическом коллективе. У школьников то же самое. Петрушов старается влиться в этот бурный поток, но в школе он - инородное тело, задержится ненадолго, пока не освободится место получше да поинтересней. И если коллегам удается сразу его раскусить, то дети - народ более доверчивый и принимают нового учителя за чистую монету. К чести Петрушова, он и сам старается такой монетой стать.

У Юрия Полякова очень бойкий слог балагура. Количество хохмочек на печатный лист зашкаливает. Рассказ ведется от первого лица, и вполне вероятно, что это постоянное дурачество многих может раздражать, и за деревьями они не увидят леса, то есть за вечным клоуном - героя. Мне же Петрушов понравился, и если сравнивать его с остальными работниками образования, то в нем больше человечности. Не могу сказать, что он педагог с большой буквы, от бога, но и книга, в общем-то, про живых людей, а не про плакат политпропаганды. И все же в ответственный момент он единственный не стремится прикрыть свою, гм, спину, а попробовать посмотреть на происходящее с разных сторон, дать высказаться обоим участникам конфликта. Ну и в кульминации романа он вместе со своим классом поднимается на одну, пусть только на одну, моральную ступеньку.

Думаю, что в 1986 году, когда книга вышла в печать, она была способна произвести эффект разорвавшейся гранаты, ведь очевидно шла вразрез с устоявшимся советским взглядом на педагога. Вместо картонных горящих факелов Поляков изобразил самых настоящих людей, и да, они не обязаны всем нравиться. Но к 1986 году времена "Свинарки и пастуха" безвозвратно ушли, и писать надо было уже по-другому. А еще я четко поняла, откуда вырос "Географ глобус пропил". Можно сказать, что Иванов переписал поляковскую историю, но на максималках.

Хочу почитать у Полякова что-нибудь более позднее, где привкус советской эпохи исчезнет окончательно.