2.5

Я давно уже хотела поближе познакомиться с классической турецкой литературой, но купила одну книгу, открыла, прочитала пару слов, запуталась где "o" (местоимение 3 л. ед.ч, обозначающего он/она/оно без привязки к роду) - это герой, а где - героиня в одной из первых сцен, устала, закрыла и забыла. И вот "Тощий Кемаль", благо переведенный, входящий в список "1001 книги". Основанные на фольклорных преданиях произведения сразу же намекают, что будет много идеализации, романтизации и всяких невнятных описаний, так что я была готова. Чего не ожидала, так это рваного стиля повествования, где все четкими рубленными предложениями, которые продолжают висеть в воздухе даже после того, как давно отзвучат принесшие их в мир слова.

Это история о подавшемся в разбойники пареньке, о его несчастной доле, притеснениях и нелегком пути. Родившись в бедной семье, он остался без отца, так что вынужден был много работать с детских лет, терпя издевательства и побои от хозяина деревни, Абди-аги. Он пытается бежать, но по глупости возвращается обратно, получив новую порцию побоев и только еще сильнее усугубив положение свое и матери. Однако годы не стоят на месте... Мемед, прозванный Тощим, вырос, но страдания его не уменьшились, даже наоборот. Он влюбляется в отвечающую ему взаимностью девушку, которую, по перенятой потом турецкими сериалами традиции, сватают за другого, нелюбимого и противного. Они пытаются убежать, но тогда бы не было всей трагедии и завязки, если бы они смогли, так что не ставьте свои последние деньги на счастье парочки.

Потом начинаются долгие скитания и приключения Мемеда, которые, по совести, не так интересны, как реакция крестьян на происходящее. Кемалю удалось показать такие типичные для турков черты, как знать обо всем лучше, чем агенты КГБ, и говорить одно, а делать другое. Крестьяне охраняют Мемеда, пускаясь на разные уловки, терпят пытки и побои. И надо ли говорить, что тут не будет хэппи-энда ни для кого, кроме народа, который сбрасывает с себя гнет аги и празднует, когда путь героя логично подошел к концу. Он им больше не нужен и останется только в преданиях крестьян.

Яшар Кемаль пытался в реализм и местами было даже неплохо, но все же муссоны восточной литературы сдули его в то направление, оставив четкий отпечаток на том как и о чем он рассказывал.