5

Как хорошо, что на меня действует магия Цвейга, которая отключает мои моральные ориентиры после начала чтения. Не то что б я сразу проникаюсь проблемами героев и становлюсь на сторону плохишей, но эмоциональное восприятие истории определенно становится острее. Фактор эмоций в этот раз оказался особенно важен, ибо главной героиней рассказа выступает барышня, уставшая от хорошей жизни и решившая добавить в неё немного перчинки в виде любовника. В общем, женщина не образцово-показательная как в рассказе, так и в моей картине мире. Тем не менее, наблюдать за ее страданиями было весьма любопытно.

Что же мы видим? У фрау Ирены есть любовник и высокий уровень самовнушения, доводящий ее до невыносимой тревожности из-за страха разоблачения, не позволяющего ей насладиться прелюбодеянием в полной мере. При этом мысль прекратить измены для неё недоступна, ведь встречи с любовником – это приключения, призванные разнообразить её беспечное существование. Существование неработающей замужней женщины, живущей за счет состоятельного супруга в доме с прислугой. Звучит как невероятная скучная жизнь, однозначно требующая какого-нибудь переподвыподверта. Ох, как часто встречаются сюжеты с таким началом и как много дичи разные писатели на такой основе нам преподносят. Цвейг вот пошёл по пути раскрытия конкретной эмоции и, как мне кажется, весьма в этом преуспел.

Итак, страх. Страх, зарожденный в сознании и воплотивший в реальности самым кошмарным образом. Страх скандала, потери репутации, привычной жизни в достатке, стабильности во всех её проявлениях. Страх всеобъемлющий, усугублённый осознанием всей сложности ситуации и невозможностью выпутаться из нее. Есть ли способ избавиться от шантажистки? Может ли помочь бывший любовник? Долго ли ещё получится покупать себе спокойствие? Нормально ли сложится жизнь после позорного развода, непременно последующего за признанием супругу? Отрицательные ответы приводят к выводу о том, что смерть – единственный возможный путь.

А размышления о стыде! Всего пара строчек диалога Ирены с супругом, а как многое из них может следовать. Она говорит, что признаться мешает не страх, а стыд. Супруг возражает, что стыд – это страх высшего порядка, но не перед наказанием, а… Перед чужим мнением, страх быть отверженным – додумывает читатель и не соглашается с мнением Фрица, что близким-то можно признаться. Понятное дело, им движет желание узнать, что скрывает супруга, но в тот момент мы согласны с Иреной: близким признаться особенно стыдно.

У всех же были внутренние дилеммы: поделиться с близким человеком тревогами или нет? При этом в первом случае возможно, что твои слова вызовут у него отрицательную реакцию, изменят отношение, но тебе самому станет легче от того, что ты раскрылся (камень с души, гора с плеч, вот это всё). Во втором случае близкие продолжат жить в блаженном неведении и считать тебя золотцем, а ты будешь ходить мрачнее тучи и хорошо, если найдешь психотерапевта, который поможет проработать волнующие вопросы. И вот ты сидишь и копаешься в себе в попытках предугадать и оценить все последствия, чтобы сделать правильный выбор… Фриц был прав, когда рассказывал про обвиняемых: они страдают от необходимости запираться, гораздо больше, чем от признания и последующей кары. Мы все иногда страдаем так же.

К финалу рассказа я не была готова. Он счастливый для главной героини в моменте, но, учитывая, какой пустышкой она нам показана, не уверена, что она сможет остаться счастливой и дальше, что сможет сделать верные выводы, поняв безнаказанность поступков. Ясно для меня только одно: Цвейг прекрасен, читайте Цвейга.